Происхождение и развитие сознания

      Мифологической целью сражения с драконом почти всегда является дева,       пленница, или, более широко, "трудно достижимое сокровище". Следует       отметить, что чисто материальная груда золота, такая как клад Нибелунгов,       является более поздней и выродившейся формой первоначальной темы. В самых       ранних мифологиях, в ритуале, в религии, как в мистической литературе, так       и в сказках, в легенде и в поэзии золото и драгоценные камни, но особенно       бриллианты и жемчуг (^[1]), первоначально были символическими носителями      нематериальных ценностей. Точно так же и живая вода, исцеляющая трава, эликсир бессмертия, философский камень, волшебные кольца и кольца       исполнения желаний, магические шлемы и крылатые плащи - все это также       символы сокровища.

Существует одно явление, которое имеет большое значение в психологической       интерпретации, и это явление мы назовем типологическим двойным фокусом       мифа и символа. Это значит, что характерным для мифов и сказок является одинаковое воздействие, хотя и различным образом, на противоположные  психологические типы (^[2]). То есть, как экстраверт, так и интроверт находят  "себя" изображенными в мифе и видят в нем обращение к себе. Поэтому для экстраверта миф нужно интерпретировать на объективном уровне, а для  интроверта - на субъективном, (^[3]) но обе эти интерпретации необходимы и   взаимодополняемы.

      Например, "пленницу" на объективном уровне следует понимать как реальную живую женщину. Проблема взаимоотношений мужчины и женщины, ее сложности и  пути решения будут понятны и самому недалекому уму, если он найдет аналог   этому в мифе. Но в примитивные времена, когда вопрос партнера не  представлял такой проблемы, какую он представляет сегодня для нас,  завоевание и освобождение пленницы означало намного большее. Борьба за нее  была формой встречи мужчины и женщины, но, подобно Первой Матери и Первому Отцу, эта женщина является надличностной и символизирует коллективный   психический элемент человечества.

      Таким образом, наряду с объективной интерпретацией, с самого начала существует другая, настолько же обоснованная интерпретация, которая видит  пленницу как нечто внутреннее - то есть саму душу. Мифы затрагивают  отношение мужского Эго к этой душе, приключения и опасности борьбы и ее окончательное освобождения Волшебное и нереальное в событиях, достижение       цели борьбы с драконом, выдвигается на такое видное место, что происходящее на психическом заднем плане - а для интроверта именно это  является центром внимания - несомненно должно было отразиться в мифологическом символизме.

      Естественно, реакции разного типа, когда акцент ставится то на психической  подоплеке, то на мире как внешнем объекте, всегда остаются бессознательными. События, происходящие на заднем плане души проецируются вовне и воспринимаются через объект как искусственное единство, состоящее из внешней реальности и психической активации этой реальности. Однако миф и его символизм характеризуются преобладанием внутреннего психического элемента, который отличает мифологическое событие от "фактического".

      Кроме двойного фокуса мифологических тем, психологическая интерпретация должна также учитывать наложение личностных и надличностных факторов. Это  не значит, что разница между личностной и надличностной интерпретацией  такая же, как и уже упомянутая нами разница во взглядах экстравертного и интровертного типа. Оба типа могут иметь архетипические впечатления, так  же как и оба могут быть ограничены чисто личностным уровнем. Например,  интроверт может задерживаться на личном содержимом своего сознания или  своего личного бессознательного, которое наполнено значением для него, в то время как экстраверт может воспринимать надличностную природу мира  через объект. Поэтому "пленница" как внутренняя величина может       восприниматься и личностно, и надличностно на субъективном уровне, точно так же как она может восприниматься личностно и надличностно в качестве  внешнего женского объекта. Личностная интерпретация не более свойственна объективному уровню, чем надличностная интерпретация - субъективному.

      Миф, будучи проекцией надличностного коллективного бессознательного, изображает трансперсональные события, и независимо от того, интерпретировать ли их объективно или субъективно, личностная  интерпретация ни в коем случае не будет адекватной. Кроме того, так как      миф зародился в коллективном бессознательном, субъективная интерпретация,       воспринимающая миф как надличностное психическое явление, является более справедливой, чем попытка интерпретировать его объективно, например, как метеорологическое или звездное явление.

      Соответственно, миф о герое никогда не имеет отношения к личной истории  индивида, а всегда связан с каким-нибудь прототипным и надличностным явлением коллективного значения. Даже личностные черты имеют архетипическое значение, независимо от того, насколько могут отличаться  друг от друга отдельные герои, их судьбы и цели их битв с драконом.