Происхождение миров

Так, например, английский астроном Хойл с целью избежать противоречий, связанных с возрастом различных небесных тел, и избавиться от странной картины вселенной, становящейся со временем все менее и менее плотной, создал модель расширяющейся вселенной, в которой средняя плотность остается постоянной. Хойл отказался от гипотезы конечного и неограниченного пространства, а также от гипотезы начального момента и возвратился к представлению о бесконечности вселенной в пространстве и во времени (это единственный признак здравого смысла во всей его теории). Но ему также было необходимо предположить, что материя, покидающая данную область пространства, заменяется все время новой материей, вновь возникающей и представляющей материал для образования новых галактик. Мы встречаемся, правда, в другой форме, с гипотезой, уже высказанной Джинсом по поводу происхождения спиральных рукавов больших туманностей.

«Люди иногда спрашивают, — добавляет Хойл,[131] — откуда берется эта материя. Ниоткуда! Материя довольствуется тем, что возникает в готовом виде. В некоторый данный момент различные атомы, составляющие материю, не существуют и через мгновение они уже существуют. Я должен признаться, что эта идея может показаться странной… Но ведь все представления о творении являются странными. В прежних теориях предполагали, что в некоторый данный момент возникало целиком все количество материи во вселенной и весь процесс творения представлялся как гигантский взрыв. Что касается меня, то я нахожу эту идею гораздо более странной, чем идею о непрерывном творении…»

Мы посчитали нужным привести эту выдержку почти целиком, поскольку здесь отчетливо виден (и, может быть, гораздо яснее, чем у Эддингтона) исключительно субъективный характер выбора гипотез.

Что касается скорости этого «непрерывного творения», то она довольно мала: один атом за год в объеме, равном, как говорит Хойл, объему собора Св. Павла в Лондоне. Но, по-видимому, эта весьма скромная производительность божественной машины вполне достаточна для того, чтобы успокоить Хойла относительно будущего и дать ему возможность нарисовать в своем воображении мирную картину вселенной, устоявшейся, несмотря на свое расширение, в той же мере, как и тот вечный капитализм, установление которого в наш неспокойный век было бы желательным для каждого добропорядочного английского буржуа.[132]

Хойл, увы, не единственный из тех, кто занимается вопросом об этом странном непрерывном творении. Аналогичные теории построены в Англии Бонди и Голдом, в Германии же Иордан, основываясь на мистических соображениях относительно каких-то целочисленных соотношений между мировыми постоянными, сделал «открытие», что материя рождается самопроизвольно (за счет потенциальной энергии всей вселенной) в форме сверхгигантских звезд.

IV. Правильная научная позиция

К счастью, не все ученые идут по пути Хойла или Иордана и не полагают, как это делают последние, что от противоречий теорий Леметра можно избавиться лишь с помощью изобретений нового способа «творения», еще более экстравагантного, чем те, которые были задуманы их предшественниками. Но задачи желающих бороться против формализма и идеализма в капиталистических странах становятся все более и более сложными и, если не говорить о некоторых мужественных попытках, очень часто изолированных, то борьба против идеалистических теорий расширяющейся вселенной и за истинно научное отношение к проблемам, возникающим при исследовании далеких галактик, развернулась в СССР*, как мы уже подчеркивали в гл. V.

Исключительно острым оружием служит в этой борьбе диалектический материализм — наиболее широкое философское обобщение результатов науки.

Конференция по идеологическим вопросам астрономии, состоявшаяся в ноябре 1948 г. в Ленинграде, о которой мы уже говорили в связи с современными космогоническими исследованиями, показала, что «современные гипотезы основываются на данных, относящихся к внешнему виду туманностей, внутренние же закономерности нам неизвестны».

Следовательно, необходимо увеличить количество наших наблюдений и еще больше и глубже изучать законы эволюции звезд и галактик. Метод, предложенный Хабблом, позволит (возможно, при условии достаточного увеличения числа наблюдений и их точности) окончательно решить этот вопрос. Но не исключена возможность, что будет открыт какой-то новый эффект, пропорциональный расстоянию, позволяющий объяснить покраснение фотонов на их пути в межзвездном пространстве.

Только с того момента, когда исследования позволят дать окончательный ответ о реальности «разбегания» галактик, наука сможет взяться за общую проблему эволюции всей совокупности небесных тел в той части вселенной, которую мы можем наблюдать, и в течение промежутков времени, превышающих возраст самых старых звезд.