Происхождение партократии

Не надо быть медиком, чтобы констатировать: кошмарный психологический яд, который Сталин впрыснул в мозг Ленина в виде резолюций январской конференции, ускорил роковую развязку. Диагноз врачей гласил: «основой болезни явился резко выраженный склероз сосудов мозга от чрезмерно напряженной умственной деятельности. Непосредственная причина смерти – кровоизлияние в мозг» (В. И. Ленин, Биография, 4-е изд., 1970, стр. 682).

Мы указывали выше, что если бы Ленин осудил Троцкого во время ознакомления с материалами январской конференции, об этом партийные историки не замедлили бы сообщить потомству. Однако то, что не удалось даже Сталину, – приписать Ленину осуждение Троцкого, – стараются делать теперь сталинские наследники в биографии Ленина 1970 г., изданной к 100-летию со дня рождения Ленина. Там сказано как бы мимоходом: «Есть все основания полагать, что не без ведома Ленина Н. К. Крупская выступала против Троцкого» (там же, стр. 682). Когда выступала, где выступала, какие имеются на этот счет документы, – об этом ни слова. Да это и понятно. Нет в природе документов, говорящих о выступлениях Крупской во время болезни или смерти Ленина против Троцкого, как нет и документов, говорящих, что Ленин поручил своей жене защищать того, с кем он порвал личные отношения из-за нее (об этом мы писали) или осудить Троцкого, которого он вербовал в союзники против Сталина. Зато в архиве Троцкого находится еще один документ, который решительно опровергает новое «предположение» партийных историков. Это письмо Н. К. Крупской Л. Троцкому через несколько дней после смерти Ленина. Вот оно:

«Дорогой Лев Давидович, Я пишу, чтобы рассказать вам, что приблизительно за месяц до смерти, просматривая вашу книжку, Владимир Ильич остановился на том месте, где вы даете характеристику Маркса и Ленина, и просил меня перечесть ему это место, слушал очень внимательно, потом еще раз просматривал сам.

И еще вот что хочу сказать: то отношение, которое сложилось у Владимира Ильича к вам тогда, когда вы приехали к нам в Лондон из Сибири, не изменилось у него до самой смерти. Я желаю вам, Лев Давидович, сил и здоровья и крепко обнимаю. Н. Крупская» (Л. Троцкий, Моя жизнь, ч. II, стр. 251-252).

Троцкий комментирует это письмо: «В книжке, которую В. И. просматривал, я сопоставлял Ленина с Марксом… Мне было отрадно, что Ленин незадолго до кончины со вниманием читал мои строки о нем, ибо масштаб Маркса был и в его глазах самым титаническим масштабом для измерения человеческой личности. С неменьшим волнением читал я теперь письмо Крупской. Она брала две крайние точки: октябрьский день 1902 года и конец декабря 1923 г. Между этими двумя точками прошли два десятилетия, сперва совместной работы, затем жестокой фракционной борьбы и снова совместной работы на более высокой исторической основе. По Гегелю: тезис, антитезис, синтезис. И Крупская свидетельствовала, что отношение ко мне Ленина, несмотря на длительный период антитезиса, оставалось «лондонским»: это значит отношением горячей поддержки и дружеской приязни, но уже на более высокой исторической основе. Даже если бы не было ничего другого, все фолианты фальсификаторов не перевесили бы перед судом истории маленькой записочки, написанной Крупской через несколько дней после смерти Ленина» (там же, стр. 252-253).

Но Троцкий умудряется допустить оплошность, которая в политике не может остаться безнаказанной. 21 января 1924 года Троцкий, находившийся в Тбилиси, в пути на курорт Сухуми, получил от Сталина зашифрованную телеграмму о смерти Ленина. На запрос Троцкого по прямому проводу Кремль ответил Троцкому, что похороны Ленина назначены на субботу (Ленин умер в понедельник) и что так как Троцкий «все равно не поспеет на похороны», то Кремль рекомендовал ему «продолжать свое лечение». Троцкий замечает: «На самом деле похороны состоялись только в воскресенье, и я вполне мог бы поспеть в Москву. Как это ни кажется невероятным, но меня обманули насчет дня похорон. Заговорщики по-своему правильно рассчитали, что мне не придет в голову проверять их…» (Л. Троцкий, Моя жизнь, ч. II, стр. 249-250).