Происхождение скотоводства

Особый интерес в связи с проблемой раннего скотоводства представляет гиссарокая культура VI — первой половины V (конец VI–V) тысячелетия до н. э., распространенная в подгорных лессовых районах Таджикской депрессии и кое-где заходящая на территорию Афганистана. Вопрос о хозяйстве ее носителей дискуссионен. В. М. Массон считает гиссарцев бродячими охотниками, собирателями или в лучшем случае скотоводами [216, с. 116]., По мнению А. П. Окладникова и В. А. Ранова, основу их хозяйства составляли земледелие и скотоводство [250, с. 11–71; 133, с. 89–92; 277, с. 24–26], тогда как Г. Ф Коробкова доказывает, что они занимались главным образом отгонным скотоводством [160, с. 207–210]. Окончательно решить этот спор по одним только археологическим материалам сейчас невозможно, так как их немного и они допускают разное толкование. Неверно считать гиссарцев бродячим населением. Каменные; выкладки и толстые обмазки полов, обнаруженные на некоторых памятниках, свидетельствуют если не о полной, то по крайней мере об относительной оседлости. В последние годы удалось выяснить, что ежегодные передвижения гиссарцев имели правильный сезонный характер, так как их памятники четко делятся на две группы: многослойные базовые поселения и временные лагеря [387, с. 145, 146]. Попытка Г. Ф. Коробковой обосновать свою точку зрения привлечением экологических данных не увенчалась успехом: вопреки ее мнению, как подчеркивает В. А. Ранов, тяготение гиссареких поселений к лессовой зоне весьма показательно в том отношении, что отгонное скотоводство в Средней Азии может существовать вне этой зоны, а богарное земледелие не может [278, с. 51]. Малочисленность земледельческого инвентаря (зернотерок, вкладышей жатвенных ножей) у гиссарцев Таджикистана объясняется, вероятно, их недостаточной изученностью, поскольку у родственного им населения Северного Афганистана в неолите жатвенные орудия встречались во множестве [887, с. 28]. Сами гиссарцы в ранний период уже использовали мотыги [162, с. 77–80], которые могли служить им и для земледелия. Исследователи гиссарской культуры, по-видимому, еще не использовали в полной мере возможности метода споро-пыльцевого анализа, который в сходных условиях помог выявить наличие земледелия у носителей культуры бурзахом (Северная Индия) ранее считавшихся охотниками, рыболовами и собирателями [990, с. 8]. Изучение костей животных показало, что у населения Южного Таджикистана и Северного Афганистана в неолите имелись домашние козы и овцы[6]. К сожалению, их роль в системе хозяйства остается невыясненной, так как костный материал был либо очень малочисленным, либо смешанным с более поздним [258, с. 246, 247; 864, с. 73, табл. 16]. Все это не позволяет согласиться с мнением о том, что в рассматриваемых районах совершился самостоятельный переход от охоты к скотоводству, а от него к примитивному земледелию в период XI–VI (X–V) тысячелетий до н. э. [279, с. 146; 887, с. 80]. Облик предшествующих гиссарской культуре пластинчатых индустрий, вызывающих в памяти западные аналогии, а также западные контакты самих гиссарцев, о которых не раз писали исследователи [133, с. 91; 307, с. 148], — все это делает весьма правдоподобной гипотезу о проникновении домашних животных с запада. Отсутствие представительной статистики не позволяет судить о том, идет ли здесь речь о скотоводческом хозяйстве или о проникновении домашних животных к охотникам и собирателям. Столь же мало можно сейчас сказать о том, знали ли гиссарцы земледелие. Остается согласиться с мнением А. X. Юсупова, справедливо считающего, что вопрос о характере хозяйства гиссарцев остается пока что открытым [388, с. 34].

Южная Азия