Происхождение скотоводства

Почти во всех отмеченных случаях заселению подвергались пустующие земли, которых избегало мезолитическое население. Так было на лессовых и аллювиальных равнинах крупных рек Центральной и Восточной Европы [976, с. 68], так было и на больших равнинах в некоторых других районах (например, на равнине Тавольере в Южной Италии [693, с. 187–191]). Напротив, в областях, ранее заселенных мезолитическими охотниками, рыболовами и собирателями, наблюдалась гораздо более сложная картина. Во многих из них появление неолитической техники, а вместе с ней земледелия и скотоводства не нарушало плавного развития местных культурных традиций, которые во многом оставались прежними. Такая картина сплошь и рядом встречалась в средиземноморской зоне и в некоторых областях Восточной Европы [335, с. 63–79; 976, с. 96, 102–105; 872, с. 44; 413, с. 131–150]. В этом случае, по-видимому, если и можно говорить о миграции ранних земледельцев, то лишь имея в. виду инфильтрацию мелких коллективов, быстро растворявшихся в местной культурной среде, передавая новые знания и идеи вместе с их материальным воплощением (культурные растения и домашние животные и в меньшей степени орудия труда) аборигенам. Таким образом, главный механизм описываемого процесса заключался в активном заимствовании, или диффузии. Процесс заимствования был специально рассмотрен Р. Уайтхауз на материалах Южной Италии [1021, с. 239–252]. По мнению этой исследовательницы, главную роль в нем сыграло косвенное влияние земледельческо-скотоводческого населения, само присутствие которого оказывало существенное воздействие на местную природную среду (истребление диких животных и растений или же оттеснение их в другие места). В итоге условия для ведения прежнего образа жизни аборигенами значительно ухудшались. Наиболее перспективный выход из создавшейся кризисной ситуации заключался для них в постепенном заимствовании новых методов ведения хозяйства у соседей. Причем в первую очередь произошло их знакомство с домашними животными, и лишь — позже совершился переход к комплексному земледельческо-скотоводческому хозяйству. Очевидно, первых домашних животных они добывали путем охоты и грабежа, чему есть масса этнографических аналогов. К собственному разведению скота они перешли, видимо, много позже.

Рассмотренные процессы, несомненно, вели к тому, что характер производящего хозяйства с переносом в новую природную или культурную среду так или иначе видоизменялся: менялось соотношение между различными его формами, происходила доместикация местных видов растений и животных. На Балканах и в Греции, а также во многих районах Средиземноморья, благоприятных для выпаса мелкого рогатого скота, он сохранял ведущее положение в стадах ранних земледельцев, тогда как крупный рогатый скот и свиньи занимали подчиненное место, хотя в ряде случаев и прослеживался процесс их местной доместикации. Напротив, носители культуры линейно-ленточной керамики разводили прежде всего крупный рогатый скот. Со временем в ходе их адаптации к местным условиям в хозяйстве возрастала и роль свиноводства, а значение коз и овец, наоборот, постепенно уменьшалось. В Северной Европе главными сельскохозяйственными животными с самого начала были крупный рогатый скот и свиньи, а мелкий рогатый скот встречался много реже. В Восточной Европе на первых порах наблюдалось то же самое. В дальнейшем эта стройная картина много раз нарушалась в связи с появлением новых пришлых культур, с проникновением населения в степи, с некоторой переориентацией хозяйства ряда этнических массивов, достигших более высокой технической оснащенности, и т. д. (подробно об этом см. [819]).