Происхождение украинского сепаратизма

Народовцы не только социализма не принимали, но ни о какой славянской федерации слышать не хотели. По словам Драгоманова, они не желали следовать, даже "казацко-украинскому народовстви и республиканстви". Иными словами, на идеи и лозунги, под которыми развивалось русское украинство, в Австрии был наложен интердикт. Патриотизму киевскому противопоставлен патриотизм львовский, и он считался истинным. Народовцы объявляли себя выразителями не одних галицийских чаяний, но буковинских, карпаторосских и наднепрянских.

Если в Киеве носились с идеей объединения всех славян, в том числе и русских, то во Львове это означало государственное преступление, грозившее развалом цесарской империи. Вместо славянской федерации, здесь говорили о всеукраинском объединении. Практически это означало соединение Украины с Галицией. Мыслилось оно не на республиканской основе; народовцы были добрые подданные своего императора и никакой другой власти не хотели. Полагая, что конституция 1868 года открыла для них эру благоденствия, они хотели распространения его и на своих "закордонных" братьев украинцев.

Называться украинцами, а Галицию именовать Украиной, народовцы начали в утверждение своего права заботиться и болеть сердцем за этих братьев стонавших под сапогом царизма. Галичан и малороссов объявили единым народом, говорящим на одном языке, имеющим общую этнографию. Стали популяризировать неизвестных дотоле в Галиции малорусских поэтов и писателей - Котляревского, Квитку, Марко Вовчка, Шевченко. Эпизод 1876 года лишь на время поколебал треножник "Великого Кобзаря". Как только удалось принарядить его на польский манер и спрятать куда-то "несозвучные" с народовством стихи, он был восстановлен в своем пророчестве и апостольстве.

Приняв казачье имя Украины и украинцев, народовцы не могли не признать своим родным и казачьего прошлого. Его "республиканством" и "демократизмом" не восхищались, но его русофобия, его песни и "думы", в которых поносилась Москва, пришлись вполне по душе. Стали создавать моду на все казачье. Как всякая мода, она выражалась во внешности. По львовским улицам начали, вдруг, разгуливать молодые люди одетые то ли кучерами, то ли гайдуками, вызывая любопытство и недоумение галичан, никогда не знавших казачества. Позднее, в сельских местностях стали возникать "Сечи". Так именовались добровольные пожарные дружины. Каждая такая Сечь имела своего "кошевого атамана", "есаула", "писаря", "скарбника", "хорунжого" и т. д. Тушение пожаров было делом второстепенным; главное занятие состояло в церемониях, в маршировках, когда во главе отряда таких молодцов в синих шароварах шел "атаман" с булавой, трубил "сурмач", а "хорунжий" нес знамя. Этим достигалось воспитание в соборно-украинском духе.

Никому, однако, в голову не приходило идти в своих казачьих увлечениях дальше костюма, особенно во всем, что касалось запорожского отношения к государственной власти и к Польше. По словам Драгоманова, народовская партия "не только мирилась с австро-польской правительственной системой, но сама превращалась в правительственную". Всякая тень агитации либо выпадов против Австро-Венгрии и Польши устранялась из ее деятельности.

Австрийским министрам никогда не писали таких "открытых писем", как адресованное русскому министру внутренних дел Сипягину и напечатанное во Львове в 1900 году: "Украинська нация мусит добути соби свободу, хоч бы захиталась цила Росия. Мусить добути свое визволення з рабства национального и политичного, хоч бы полилися рики крови" {172}. По всем высказываниям "народовцев" выходило, что Россия единственный угнетатель племен "соборной Украины". Напечатав в том же 1900 году брошюру Н. Михновского "Самостийна Украина", провозглашавшего ее "вид гир Карпатьских аж по Кавказки", они ни словом не обмолвились о том, что для образования столь пространной державы препятствием служит не одна Россия. Элементарный политический такт требовал, чтобы для той части ее, что помещалась возле "гир Карпатських", указан был другой национальный враг. Между тем, ни австрийцы, ни венгры, ни поляки в таких случаях не назывались.