Вообще существует теснейшее тождество по характеру и поведению между незаконнорожденными растениями и гибридами. Едва ли будет преувеличением, если мы скажем, что незаконнорожденные растения – это гибриды, полученные в пределах одного и того же вида вследствие неподходящего союза известных форм, тогда как обыкновенные гибриды происходят от неподходящего союза между так называемыми различными видами. Мы видели уже, что существует весьма близкое сходство во всех отношениях между первыми незаконными союзами и первыми скрещиваниями отдельных видов. Быть может, это вполне выяснится на следующем примере: предположим, что какой-нибудь ботаник нашел две резко выраженные разновидности (а такие встречаются) триморфной формы Lythrum salicaria с длинными пестиками и что он решил испытать посредством скрещивания, не представляют ли они самостоятельных видов. Он нашел бы, что при этом получается лишь около пятой доли нормального числа семян и что вообще эти два растения во всех указанных выше отношениях ведут себя как два самостоятельные вида. Но, чтобы окончательно выяснить этот вопрос, он вырастил бы растения из предполагаемых гибридных семян и нашел бы, что они жалкие карлики, вполне бесплодны и во всех других отношениях сходны с обыкновенными гибридами. Он мог бы тогда утверждать, что он действительно доказал, согласно общепринятому взгляду, что его две разновидности – такие же хорошие, самостоятельные виды, как всякий другой вид, но это было бы с его стороны абсолютной ошибкой.
Вышеприведенные факты относительно диморфных и триморфных растений очень важны, потому что, во-первых, они доказывают нам, что физиологический признак – уменьшенная плодовитость, как первых скрещиваний, так и гибридов – не может служить надежным критерием для различения видов; во-вторых, потому что мы можем заключить, что существует какая-то неизвестная связь между неплодовитостью незаконных союзов и неплодовитостью их незаконнорожденного потомства, и это приводит нас к распространению того же взгляда на первые скрещивания и на гибридов; в-третьих, потому что мы находим, – и это кажется мне особенно важным, – что могут существовать две или три формы одного и того же вида и ничем не отличаться друг от друга по своему строению или конституции и в отношении внешних условий, и все же быть бесплодными, если их соединять известным образом. В самом деле, мы должны помнить, что в данном случае к бесплодию ведет соединение двух половых элементов у особей одной и той же формы, например, двух особей с длинными столбиками, между тем как плодовитым оказывается соединение половых элементов, свойственных двум различным формам. Следовательно, этот пример с первого взгляда представляется вполне обратным тому, что происходит при обычных соединениях особей одного вида и при скрещивании между различными видами. Однако сомнительно, чтобы это было действительно так, но я не буду распространяться об этом темном вопросе.
Как бы то ни было, из рассмотрения диморфных и триморфных растений мы можем сделать тот вероятный вывод, что бесплодие различных видов при скрещивании и их гибридного потомства зависит исключительно от природы их половых элементов, а не от какого-нибудь различия в их строении или общей конституции. К такому же заключению приводит нас рассмотрение взаимных скрещиваний, при которых мужская особь одного вида не может быть соединена – или соединяется лишь с величайшим трудом – с женской особью другого вида, между тем как обратное скрещивание может быть достигнуто с величайшей легкостью. Такой превосходный наблюдатель, как Гертнер, также пришел к заключению, что виды при скрещивании бесплодны вследствие различий, ограничивающихся их воспроизводительной системой.
Плодовитость разновидностей при скрещивании и их помесного потомства не представляет собой всеобщего явления
Можно привести в качестве подавляющего довода в доказательство существования глубокого различия между видами и разновидностями то, что последние, как бы они ни отличались друг от друга по внешнему виду, скрещиваются между собой очень легко и дают вполне плодовитое потомство. За несколькими исключениями, которые сейчас будут указаны, я вполне допускаю, что таково общее правило. Но этот вопрос связан с затруднениями, потому что, обращаясь к разновидностям, происшедшим в природе, мы видим, что как только две формы, до тех пор считавшиеся разновидностями, оказываются хоть сколько-нибудь бесплодными при скрещивании, большинство натуралистов сейчас же начинает считать их за виды. Так, например, красный и синий курослепы, считавшиеся большинством ботаников за разновидности, в опытах Гертнера казались совершенно бесплодными при скрещивании, и потому он считает их за несомненные виды. Если мы будем аргументировать, оставаясь в этом замкнутом круге, то плодовитость всех разновидностей, возникающих в природе, конечно, должна быть допущена.