Происки Судьбы: «Небезразличные»

Вдова помогла рыдавшей девочке подняться. Потихоньку они спустились вниз. Настя шла впереди. Она слушала напоминания матери о том, где лежит аптечка. Паша так и остался в проходе. Он думал о том, что ждет теперь деда. С момента смерти отца его судьба была в руках Оксаны Леонидовны. Вчера Александр Валерьевич напился, а сегодня – такое! Мальчик решил не тешить себя ложными надеждами и просто ушел в свою комнату, где его эмоции-таки дали о себе знать – он заплакал.

Глава 8

Следующие несколько дней Оксана Леонидовна провела в сложных раздумьях. С одной стороны, было понятно, что дальше так продолжаться не может, с другой – поведение деда резко изменилось: он начал исправляться, хоть и говорил, что ему плевать, выгонят его или оставят. Оксана Леонидовна понимала, что общение с внуком крайне важно для старика. Для Маши стало очевидно, что Александр Валерьевич её ненавидит, так что она была не против даже самого сурового и жестокого наказания, а Настя негодовала с того, что дед все никак не извинялся. Однажды ей показалось, что это вот-вот случится, но дед, подошедший к Маше по какому-то поводу, так и не произнес ни слова. Он становился все более замкнутым, представлял из себя, как выражалась Настя, «цветок, солнцем которого был Паша». Мальчик чувствовал влияние сестер и матери на его общение с дедом. Пару раз он просил того извиниться, но Александр Валерьевич тут же замолкал и отказывался продолжать разговор. Паша чувствовал, что старику стыдно, но также ему казалось, что за этим чувством скрывается нечто большее. Дед многое ведал внуку о городе, но каждый новый рассказ становился все длиннее. И не от количества информации, а из-за скорости повествования. Старик, бывало, мог и вовсе остановиться в процессе. Он думал всё чаще и больше, но Паша не понимал, о чем. То же касалось и эмоционального состояния старика. Мальчика, который мог лишь догадываться о том, что происходило с Александром Валерьевичем, бросало в дрожь от одной мысли о том, что его дед, с которым он так много и часто общается, думает о том, что ждет его там, за границей мира живого.

Оксана Леонидовна всё замечала. И ей надоело, что её сын становился все более тревожным, а дочь была готова лично выставить старика за дверь. Недолго подумав, она решила, что надо оставить Машу и деда наедине. Она верила, что ситуация не повторится с учетом того, что второй вроде понял, что был не прав и даже пытался извиниться. Поэтому вдова взяла с собой Пашу и Настю и направилась в хлебную лавку. Маша поняла, зачем она это сделала, ведь ее мать могла и сама спокойно испечь достаточно хлеба, чтобы хватило на всю семью. И все же избежать уединения с провинившимся она так и не смогла.

Маша пряталась от старика в комнате, которую разделяла с сестрой. К сожалению, на ключ закрыться она не могла: не было замка. То же касалось и комнаты Паши. Правда, тому, как и девочкам до этого момента, в этом необходимости не было. Маше ничего не оставалось, кроме как притвориться, что она очень занята. Девочка села за стол и сделала вид, будто выполняет домашнее задание. Из-за двери то и дело раздавалось шарканье: Александр Валерьевич по привычке ходил туда-сюда. В какой-то момент звук стих. Осознав это, проголодавшаяся Маша оторвалась от стола и аккуратно приблизилась к двери. Ей хотелось сделать вылазку на кухню и взять немного еды. Внезапно раздался кашель. Она отскочила назад, как ошпаренная. Александр Валерьевич не осмелился открыть дверь, но зато решился заговорить:

– Я ведь знаю, что ты просто избегаешь меня.

– Сейчас я и правда занята, – холодно ответила Маша.

– Неправда. Я прекрасно знаю, что ты делаешь домашнее задание сразу, как только его задают.

– Это тебе мама рассказала?

– Нет.

– Откуда тогда тебе знать, когда и что я делаю? – не без раздражения спросила девочка.

– Я наблюдателен, – отрезал старик. Осознав, что этого мало, добавил: – А ещё ты моя внучка как-никак.

– Ты презираешь меня. Ты ненавидишь меня. И сейчас тебе всего-навсего совестно, – не восприняла слова деда Маша.

– Это не так. Ты заблуждаешься. Если позволишь, объясню.

– Мне не нужны твои объяснения. И так все понятно.

– Неужели тебе так сложно просто выслушать человека? Любого можно понять, если захотеть. Я понимаю, что сделал тебе плохо, и горю желанием это исправить, но ты не даешь, ведь не хочешь меня понять.

– То есть я ещё и виновата, я ещё и плохая? – разозлилась Маша.

– Ты слышишь то, что хочешь слышать. Я не пытаюсь сказать, что ты плохая, просто ты зазря не хочешь меня выслушать. Вот и всё, – совершенно спокойным тоном произнес дед.

– Что ж, хочешь, чтобы я тебя выслушала? Пожалуйста! Только побыстрее!