Происшествие

— Ничего нет проще. Дайте листок бумаги — я напишу вам координаты.

Ефросинья Викентьевна протянула Ольге бумагу с карандашом:

— И еще один вопрос. Никто из ваших знакомых или родственников не болеет туберкулезом?

— Нет, — удивилась Ольга.

— Раком тоже никто не болеет?

— Да нет… А почему вы меня об этом спрашиваете? Что, дядя Коля был болен?

— Нет, нет. Вы решительно не припоминаете?

— Нет… хотя… Сосед по площадке месяц назад умер от рака.

— Из какой квартиры? — быстро спросила Ефросинья Викентьевна.

— Из пятой. Как раз напротив нас!

— Фамилия?

— Ибрагимов…

«Ой, как горячо, — подумала Ефросинья Викентьевна, — яд может быть оттуда». А вслух спросила:

— Какая у него осталась семья?

— Жена и дочка, ровесница Витьке.

— Последний вопрос, Ольга Леонидовна. Вы уверены, что раньше не видели этих драгоценностей?

— Я ж вам сказала, — обиженно ответила Ольга. Но Ефросинья Викентьевна сейчас уже не очень ей верила.

— Варвара Ивановна куда-нибудь ходит, кроме магазинов?

— Особенно никуда, разве к соседям. Но летом она живет на даче. У нас садовый участок есть. А бабушка любит возиться в земле. И воздух…

— Пожалуй, все, Ольга Леонидовна. Прочтите протокол и подпишите.

Едва закрылась за Ольгой дверь, Кузьмичева схватила телефонную трубку и набрала номер Петрова.

— Валюша, — сказала она, — ты что делаешь? Знаешь, меня к тебе дело. Возьми фотографии драгоценностей и слетай в «Изумруд» и в скупку, узнай, не предлагали ли им что-нибудь из этих вещей. Ладно?

Петров вернулся очень скоро, ему удалось выпросить машину. Сияя, он вошел в кабинет капитана Кузьмичевой.

— Удача, — сказал он. — Как мы раньше не додумались? Предлагали в комиссионном магазине «Изумруд».

— Ну да? — Ефросинья Викентьевна даже встала со стула. — Что предлагали?

Валентин, очень гордый собой, достал пачку фотографий.

— Вот эту брошку.

— Кто приносил?

— Неизвестно, — огорченно сказал Петров. — Дядька там такой толстый, оценщик, говорит, что у него профессиональная память на изделия, а не на людей.

— Когда это было?

— Он сказал, что, наверное, осенью или в конце лета… Давно, во всяком случае.

— Та-ак, — огорченно сказала Ефросинья Викентьевна.

— Все равно удача, — заметил Валентин. — Значит, кто-то знал об этом тайнике.

— А может, это Варвара Ивановна приценялась… Во всяком случае, это не варфоломеевские драгоценности, — задумчиво сказала Ефросинья Викентьевна. — И никакого отношения они к нему не имеют… И мы опять не за тот конец ниточку тянем.

— А я убежден, что дело в драгоценностях, — запальчиво воскликнул Валентин. — Может, он их раньше к Пузыревым привез…

* * *

Соседке Пузыревых, Марии Сергеевне Ибрагимовой, капитан Кузьмичева не стала слать повестку, позвонила по телефону, попросила зайти. Ибрагимова ей сразу понравилась, какая-то доброжелательность исходила от нее. Оказалось, что Мария Сергеевна врач-педиатр.

— Ваш муж был тяжело болен? — спросила Ефросинья Викентьевна.

— Да, — грустно ответила женщина. — Рак желудка. Обнаружили слишком поздно, поэтому операция ничего не дала. Но вы, наверное, не за этим меня вызывали? Чем я могу быть полезна? Я знаю о несчастье у Пузыревых… И с Николаем Николаевичем была хорошо знакома. Очень милый человек.

— Вы носите фамилию мужа? — спросила Ефросинья Викентьевна, не отвечая на вопрос Ибрагимовой.

— Да. Мой муж по национальности киргиз.

— А кроме операции было какое-нибудь еще лечение?

— В сущности, нет. Он недолго прожил… Я писала его родственникам, и они мне прислали местное народное снадобье — настойку на каком-то корне. Но это было уже за десять дней до смерти.

— Простите, Марья Сергеевна, что я тревожу ваше горе, но мне важно кое в чем разобраться. Ваши соседи знали, что у вас есть эта настойка?

— Ну, конечно. Все время говорили, что, если б раньше прислали, может быть, Чингиз еще хоть сколько пожил. Как врач я понимаю, что вылечить совсем не смогли бы, но как-то приостановить, может быть… Утопающий за соломинку хватается.

— Вы часто виделись с Пузыревыми?

— Да почти каждый день забегали друг к другу. Виктор хоккей к нам ходит смотреть: у нас цветной телевизор.

— А куда вы потом дели эту настойку?

— Никуда. В туалете у нас шкафчик такой, там и стоит.

— Но это, кажется, яд?

— Да так говорят.

— Вы не могли бы дать нам эту бутылку на время?

— Пожалуйста, — удивленно сказала Мария Сергеевна.

— И последнее. Я бы попросила вас не рассказывать о нашем разговоре Пузыревым.

* * *

С Варварой Ивановной Кузьмичева на этот раз решила поговорить у нее дома. Ей хотелось еще раз осмотреть место, где умер Варфоломеев.

В квартире было так же чистенько и уютно, но очень жарко.

— У нас всегда так. Топят прямо страсть как. В других квартирах нормально, а у нас дышать нечем. Проходите, — пригласила Варвара Ивановна. — Чего вы беспокоились, я и сама бы пришла.