Пройти неведомой тропой...

Но знай: как я исцелю еще не рожденного мною Хора для себя, так же будет исцелен мною каждый болящий…"

И богиня исчезла из бедной лачуги. Занималась заря. Продолжался побег Исет из Та-Кемета…Через болота, через пустыню. Жгло ее солнце, песчаными плетьми сек безжалостный ветер…

Вихрь свистит. Боятся боги. "О, боги! Я — Исет, сестра Усира, плачущая о нем, предательски убитом и разорванном на части. Его семя теперь внутри меня. Я сотворила образ бога, сына главы предвечных богов, и он будет управлять этой землей, он будет говорить и помнить о своем отце. Придите же, боги, сотворите защиту Соколу, находящемуся в моем чреве!"

И явился на зов брат Сокола, ее приемный сын, черный Инпу-Хентиаменти4, целитель и судья богов. И создал он защиту для своей матери, и следовал за нею, невидим оком, как некогда шли вокруг нее скорпионы Ал-Демифа, второго отца Инпу. И привел он Исет в болота дельты, дабы там помочь ей родить Хора, сына Усира, а потом скрыть младенца от козней Сетха, коварного, одолеваемого Смертью правителя Та-Кемета, который вероломством захватил власть в Та-Кемете…

______________________________________________________________________________________________________________

4 Инпу — (или Анпу, а также Хентиаменти) др. египетская транскрипция имени Анубис (греч.), бога и судьи подземного царства, целителя, незаконнорожденного сына Осириса и Нефтиды (Небтет).

_____________________________________________________________________

2 глава Судья Дуата

Вновьпришедший был подавлен и растерян, ибо переправа на подземной ладье отнимала много сил, отнимала память, оставляя у путешественника лишь главное — сердце.

От стены отделилась тень. Темная мужская фигура, сложенные на широкой груди руки, востроухая голова зверя с мерцающими в темноте желтыми глазами. Звероголовый ждал вновьпришедшего, им предстоял еще долгий и тяжелый путь. Он молча кивнул, окинул мрачным взглядом сущность новичка, проник в душу.

— О, Инпу! Преклоняюсь пред тобой, великий Проводник, целитель, друг Вечности! — как и подобало, вновьприбывший опустился на колени перед безмолвной фигурой неподкупного судьи и палача Дуата.

— Следуй за мной, — прорычал шакалоголовый бог, развернулся и нырнул в бездонное пространство.

Снаружи коридор казался воплощеньем тьмы, изнутри он был исполнен света.

Вспыхнула первая Радуга. Инпу остановился и, не оглядываясь, вопросил:

— Ты помнишь все? Ты готов произнести Исповедь Отрицания, смертный?

— О, да! Я помню все, Инпу! Я готов произнести Исповедь Отрицания, Инпу! — слабым эхом откликнулся тот.

— Приносил ты зло другим людям?

— Я не чинил зла другим людям…

Лязгнули клыки. Что-то навсегда вырвалось из единой сущности вновьприбывшего и растворилось в потоках света. Не замутился свет.

Инпу заскользил дальше, а новичка неудержимо повлекло за ним.

Вторая Радуга. Третья… Четвертая… Клочки сущности таяли в сияющем пространстве, и не отторгал свет данного ему.

— Я не поднимал руку на слабого…

— Я не делал мерзкого пред богами…

— Я не был причиною недуга…

— Я не был причиною слёз…

— Я не убивал…

— Я не приказывал убивать…

— Я никому не причинял страданий…

И лишь тень, слабая тень ступила в чертоги Зала Истины. Робкая тень скользила вслед за Инпу, разорвавшим ее сущность. Инпу вел новичка к чашам весов.

Небо алело, исходило потоками света на горизонте. Бурые тучи уносило вихрем, создавшимся из громоподобного рычания Зверя Дуата. Зверь был всюду, он бесновался и ждал…

Тень вновьприбывшего не помнила уже почти ничего.

— Говори! — сурово приказал Инпу, останавливаясь под золотыми весами Маат.

— Я чист, я чист, я чист, я чист! — заговорила тень, и вопль Зверя разорвал небеса. — Я зрел полноту Ока Хора в Гелиополе, Хора, сотворившего то, что не могут сотворить иные боги, Хор-са-Исет1, Хора на Стенах Дома, тайного именем! Не случится со мной ничего дурного в этой стране, в Великом Чертоге Двух Истин, ибо я знаю имена сорока двух богов, пребывающих в нём, спутников великого бога Усира!

______________________

1 Хор-са-Исет — Гора, сына Исиды.

______________________

— Да будет так! — молвили голоса множества невидимых наблюдателей.

Но Инпу воздел вверх руку с тонкими сильными пальцами, и явили себя острые, загнутые, как у коварной Баст, когти. Зрачки желтых глаз бога стали огромны, подобно зрачкам разъяренного льва. Черны стали глаза Инпу. Не было зрелища страшнее оскала Инпу.

И вонзились когти в сердце, и не стало более тени смертного.

Только живое, страдающее, любящее, ненавидящее сердце, пульсируя, исходя кровью, упало на чашу весов. А на другую чашу, легкое, невесомое, струящееся в потоках воздуха, пало перышко, белоснежное перышко Птицы Богов.

Исчезли все звуки в мире.

Скользнул из разверстых небес луч Ра. Весы Маат вспыхнули золотом. Чаши качнулись.

Инпу молча ждал. Ждали и те, кто был в зале, невидимы оком.

Медленно, словно неохотно, стала опускаться переполненная кровью чаша с сердцем.

И торжествующий, голодный рев Зверя Дуата огласил Зал Истины, потряс преисподнюю.