Произведения, 1856—1859

Онъ не могъ ни у хать, ни оставаться. У хать не могъ, потому что денегъ не было и потому что безъ вечеровъ у Пушковыхъ ему не представлялась возможность жить. А каждый вечеръ онъ выходилъ отъ нихъ съ чувствомъ сосущей тоски и говорилъ себ : выжатъ, выжатъ апельсинъ. Тотъ самый апельсинатъ, который она ла при немъ. А оставаться не могъ, потому что столько было насплетничано и пересплетничано вокругъ него съ нею, и между имъ и ею были такія отношенія, которыя можно было только чувствовать, но не понимать. Она ли отказала ему, онъ ли ей? — Кто кого обманулъ ¹⁷⁷и неудовлетворилъ, не довелъ своихъ отношеній ¹⁷⁸до сознанія? Вообще между ними говорилось и думалось тонко, очень тонко, изящно. Грубыя слова: влюбленъ, хочетъ жениться или выйти замужъ, обманулъ, сд лалъ предложенье и т. п., нетолько слова, но и понятія недопускались. Оно было тонко, но зато ужасно неясно. Пріятно ли было или н тъ, это ихъ д ло. Должно быть, что пріятно, иначе они бы такъ не вели себя. —

** VI. СКАЗКА О ТОМЪ, КАКЪ ДРУГАЯ ДЕВОЧКА ВАРИНЬКА СКОРО ВЫРОСЛА БОЛЬШАЯ.

— Что это въ самомъ д л мы совс мъ забыли д тей, — сказала мать посл об да. — Вотъ и праздники прошли, а мы ни разу не свозили ихъ въ театръ. — Принесите афишу — н тъ ли нынче чего-нибудь хорошенького для нихъ. —

Варинька, Николинька и Лизанька играли въ это время въ сирену, они вс три сид ли на одномъ кресл : подъ водой хали на лодк къ фе ; и ихъ было въ игр будто-бы 6 челов къ: мать, отецъ, Евгеній, ¹⁷⁹Этіенъ, Саша и Милашка. Лизанька была Милашка и сейчасъ сбиралась быть феей, чтобы принимать гостей; но вм ст слушала, что говорили большіе.

— Варинька! въ театръ, насъ... — сказала она и опять принялась за свое д ло: дуть и махать руками, что значило, что они дутъ подъ водой.

— Мамаша? — спросилъ Николинька.

— Да, — сказала Варинька.

И игра пошла плохо, очень долго не до зжали до феи, д ти все слушали, какъ мамаша сов щалась съ дядей, куда хать? Въ циркъ, или въ Большой театръ, въ «Наяду и Рыбакъ». —

— Идите од вайтесь! — сказала мамаша.

Сирена вдругъ разстроилась, ни лодки, ни воды, ни милашки, ничего больше не было. —

— Мы, мамаша? — спросила старшая, Варинька, хотя и знала, что од ваться сказано имъ.

Николинька и Лизанька, молча глядя на мамашу, ожидали подтвержденья.

— Идите, идите скор й наверхъ!

И топая ногами, съ пискомъ и крикомъ, толкая другъ друга, полет ли д ти.

Черезъ полчаса они потихоньку, боясь запачкать и смять платья, ленты и рубашки, съ умытыми лицами и руками сошли въ гостиную. Они вс были славныя д ти, особенно д вочки въ кисейныхъ платьяхъ съ розовыми лентами, а мальчикъ въ канаусовой сизой [?] рубашк съ золотымъ поясомъ, котораго ему самому очень мало было видно.

— Неужели я такая же хорошенькая, какъ и Лизанька? — думала Варинька и, чтобы ув риться въ этомъ, прошлась, шаркая, мимо зеркала ¹⁸⁰и какъ будто мимоходомъ заглянула на себя подъ столъ въ зеркало. Въ зеркал бокомъ стояла хорошенькая д вочка.

— Лизанька! посмотри, у тебя коки все не пригладились, — сказала она, и Лизанька подошла и посмотр ла на себя.

Коковъ не было видно. Это только подшучивала Варинька. Николинька тоже подошелъ и посмотр лъ на свой золотой поясъ:

— Ну точно сабля у дядиньк , прелесть! —

Но вдругъ няня, стоявшая за дверью съ муфтами, вошла въ комнату и отвела Лизаньку.

— Опять измялись! — сказала она, обдергивая ей юбку. — Нельзя васъ брать!

Но Лизанька знала, что это только шутки.

— Allez prendre vos precautions avant de partir, ¹⁸¹— сказала гувернантка въ красныхъ лентахъ и шумящемъ шолковомъ плать , входя въ комнату.

— Прекотьоны, прекотьоны! — закричали д ти, и сначала поб жала Лизанька.

— Мн не нужно, — гордо сказалъ Николинька.

— И мн тоже, — сказала Варинька.

— Какія кхинолины! — сказала Варинька. ¹⁸²— Какая красавица Бисутушка! — говорили д ти, прыгая вокругъ М-llе Bissaut, которая тоже посмотр лась въ зеркало, чтобы узнать, точно не сд лалась ли она красавица.

Мамаша долго од валась, такъ что д ти сыграли еще одну игру въ доктора и измяли вс платья и взъерошились. Ихъ побранили, сказали, что нельзя ихъ од вать хорошо, что ихъ надо оставить; но они знали, что ихъ непрем нно возьмутъ, и старались сд лать кислыя рожи, но въ душ имъ было весело. Наконецъ, посадили вс хъ въ карету. Михайла такъ и подкидывалъ ихъ о пороги, какъ мячики; а старушка няня, безъ платка и въ одномъ плать стоявшая на крыльц на мороз , все говорила, что у Лизаньки шляпка сбилась, а что Варинька хоть ручки бы спрятала. Николинька — тотъ кавалеръ молодецъ, ему ничего не нужно.