Произведения живописи в школьном изучении литературы

У зрителя, фантазия которого подчиняется фантазии художника, может возникнуть желание сочинить рассказ по картине, то есть перевести живописные образы в образы литературные. Художественная картина и стремится к такому литературному восприятию, хотя сам перевод изображения в слово сопряжён с немалыми трудностями. На это указывает, например, Н.В.Гоголь в статье «Последний день Помпеи», посвящённой анализу картины К.П.Брюллова. «Кисть его, – подчёркивает писатель, – вмещает в себя ту поэзию, которую чувства наши всегда знают и видят даже отличительные признаки, но слова их никогда не расскажут» (13, т.6, с.124). Такую же точку зрения высказывает и Ф.М.Достоевский. Оценивая репинских «Бурлаков», он подчёркивает, что «картину рассказывать нечего; картины слишком трудно передавать словами» (16, т.21, с.74). Тем не менее ни Гоголь, ни Достоевский не проходят мимо аналитического описания картин К.П.Брюллова и И.Е.Репина. Принадлежащие перу великих писателей, они представляют большой интерес как образцы словесного разбора произведений русских живописцев. Характеризуя Брюллова как мастера сложного многофигурного полотна, Гоголь детально анализирует такие стороны произведения, как идейный смысл, композиция, герои, детали, колорит, освещение. Внимание Достоевского последовательно сосредоточивается на «славных, знакомых фигурах» бурлаков и на том чувстве, которые они вызывают у зрителя: «Ведь иной зритель уйдёт с надрывом в сердце и любовью (с какой любовью!) к этому мужичонке, или к этому мальчишке, или к этому плуту-подлецу солдатику!» (16, т.21, с.74).

В обширном наследии русской художественной критики, вышедшей из-под пера литераторов, есть немало высоких образцов словесных описаний живописных полотен лучших русских художников. В статье «Исторический живописец Иванов» Гоголь пишет не только о трудной судьбе художника, но и комментирует его ещё не законченное полотно «Явление Христа народу». Рассматривая выразительные средства, писатель сосредоточился на «умном и строгом размещении группы в картине», искусстве детали, ландшафтной части. «Художник может изобразить то, что он почувствовал и о чём в голове его составилась уже полная идея; иначе картина будет мёртвая, академическая» (13, т.6, с.295) – такова исходная позиция Гоголя в оценке полотна А.А.Иванова. Трудно обойти вниманием классический разбор живописного полотна, данный в очерке М.Е. Салтыкова-Щедрина «Первая передвижная художественная выставка» (1871). В острой полемике с В.В.Стасовым сатирик отстаивает высокие художественные достоинства картины Н.Н.Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». В словесном анализе картины каждый из её героев получает глубокую и ёмкую характеристику. Большую искусствоведческую ценность представляют «рассказы» по картинам в статьях В.М.Гаршина «Заметки о художественных выставках» (1887) и В.Г.Короленко «Две картины. Размышления литератора» (1887). Оба писателя в своём анализе сосредоточились на двух картинах – «Христос и грешница» В.Д.Поленова и «Боярыня Морозова» В.И. Сурикова. Оба сходятся в определении пафоса картины «Христос и грешница». В.М.Гаршин определяет его так: «Что бы ни спросили у него, он знает, что он сумеет ответить, ибо у него есть в душе живое начало, могущее остановить всякое зло» (17, с.377). Не расходится с ним и В.Г.Короленко: «… его истина тотчас же даёт логическое выражение его чувству….луч живой любящей правды сверкнёт сейчас в этом мраке изуверства» (18, т.8, с.298). Но пути, которые приводят писателей к определению смысла картин, разные. Гаршин отдаёт предпочтение последовательной характеристике героев картины, которая «ласкает глаз зрителя прелестью освещения, живым расположением сцены и интересными подробностями» (17, с.377). Короленко блестяще реализует возможности другого подхода к словесной трактовке полотна – композиционного анализа. «Христос принёс меч, которым старый мир рассечён на две части. И картина тоже разделена на две части: любовь на одной стороне, вражда на другой. Определённое настроение водило кистью художника: оттого и выбрал момент, когда свет ложится широко и ясно, тени густеют. Это момент ясного разделения света и теней, заблуждения и истины, злобы и любви…» (18, т.8, с.303).

«Размышления литераторов» о лучших холстах русской художественной школы являются благодатной основой для совершенствования методики анализа художественных картин на уроках литературы. И прежде всего потому, что писатели дают превосходные описания картин через своё переживание их и доказывающие, что сфера литературы практически безгранична, что всё подвластно ей. Привлекают внимание и способы осмысления картин, которые может заимствовать школьная практика, и последовательность разбора живописных полотен, в основу которого, как показывает опыт писателей, может быть положена либо композиция, либо образы-персонажи, либо развитие действия. Такая последовательность разбора в известной мере сродни различным путям анализа произведений словесного искусства.