Производство пространства

a) единый рынок, постепенно сложившийся на протяжении более или менее долгого исторического времени, то есть сложное множество торговых отношений и сетей коммуникации. Этот рынок подчиняет национальному рынку рынки локальные и региональные; следовательно, он имеет иерархию уровней. Там, где города очень рано стали господствовать над деревнями, формирование национального рынка (социального, экономического, политического) несколько отличается от его формирования в странах, где города развивались из предсуществующей крестьянской, сельской и феодальной основы. Результат же более или менее одинаков: централизованное пространство с иерархией центров (преимущественно торговых, но также и религиозных, «культурных» и пр.) и главным центром – столицей;

b) насилие, насилие военного (феодального, буржуазного, империалистического и т. д.) государства: политическая власть, использующая возможности рынка или рост производительных сил и завладевающая ими в целях своего укрепления.

Остается определить связь между «спонтанным» экономическим ростом, вмешательством насилия и их последствиями каждого из них. В рамках нашей гипотезы два этих «момента» соединенными усилиями производят пространство, пространство государства-нации. Его нельзя определить ни как персоналистскую субстанцию, ни как чистую идеологическую фикцию («зеркальный центр»). Оно имеет иной модус существования, который определяется его отношением с пространством. Наконец, сегодня остается изучить механизм сопряжения этих пространств с мировым рынком, империализмом и его стратегиями, транснациональными компаниями и их ареалами.

Теперь возьмем проблему материи в самом общем смысле. Произвести некий предмет всегда означает изменить определенное сырье с применением знания, технических приемов, усилий и повторяющихся жестов (труда). Сырье прямо или косвенно происходит из материальной природы: дерево, шерсть, хлопок, шелк, камень, металл и т. д. С течением времени сырье, добытое непосредственно из природы, заменяется сырьем все более обработанным, то есть все менее «естественным». Значение технических и научных опосредующих факторов постоянно возрастает: вспомним бетон, искусственные волокна, пластмассу. Тем не менее первоначальное сырье – шерсть, хлопок, кирпич, камень и т. д. – никуда не исчезает.

Зачастую произведенный предмет несет на себе некоторые следы затраченного на него материала и времени – операций, изменивших сырье. Тогда их можно восстановить. Однако производственные операции стараются стереть свои следы, а некоторые прямо преследуют эту цель – полировка, лакировка, облицовка, штукатурка и т. п. Когда постройка закончена, леса снимают; черновики рвут, а художник знает, когда переходит от наброска к картине. Поэтому у продуктов и даже произведений есть еще одна характерная черта: они оторваны от производительного труда. Оторваны настолько, что про труд забывают, и это забвение – сокрытие, как сказал бы философ, – делает возможным товарный фетишизм: тот факт, что товар предполагает социальные отношения и влечет за собой их отрицание.

Переходить от объекта (продукта или произведения) к деятельности (производительной и/или творческой) всегда нелегко. Однако только такой подход позволяет прояснить природу объекта – или, если угодно, отношение объекта с природой – восстановить процесс его генезиса и его смысл. При любом другом подходе мы выстраиваем абстрактный объект (модель). К тому же речь идет не о том, чтобы просто уяснить структуру объекта, порождая его, но о том, чтобы породить (воспроизвести мысленно и с помощью мысли) объект целиком, его формы, структуры, функции.