Произвольный этос и принудительность эстетики

Итак, «Я есмь ДРУГОЕ» означает: я есмь ДРУГОЕ как становящийся, я — на пути к ДРУГОМУ, трансцендирую к ДРУГОМУ, нахожусь в движении к ДРУГО­МУ, и в этом бытии-в-пути я использую, расходую себя в ДРУГОМ. ДРУГОЕ - ПРИМАНКА [ATTRAK­TION], ЧАРОДЕЙСТВО для Я, его ПРИБАВОЧНАЯ ЦЕННОСТЬ, имеющая большую цену, чем Я. Я снима­ется в ДРУГОМ, сублимируется благодаря ДРУГОМУ, посредством негации Я. Статус, влиятельность ДРУГО­ГО, его властность над Я проявляется лучше всего там, где Я не только готово жить ради ДРУГОГО, ради его ПРИБАВОЧНОЙ ЦЕННОСТИ, но и умереть. Одна­ко, как обычно, это можно перевернуть: в конечном сче­те Я стремится к ДРУГОМУ лишь потому, что оно ис­ходя из своей мета-физической нуждаемости в бытии-ради-ДРУГОГО постоянно существует и действует ради себя самого, когда действует ради ДРУГОГО. С этой точки зрения, альтруизма в обычном смысле слова не существует, альтруизм — не что иное, как эгоизм, двига­ющийся обходным путем.

И еще раз о Хайдеггере. Десятилетиями он двигался мыслью по крутой тропе к вершине бытия, все кружил и кружил в тавтологиях, заговаривая бытие. Достиг ли Хай­деггер «истины бытия», держало ли бытие себя откры-

[77]

тым для Хайдеггера, услышал ли Хайдеггер в Шварцваль­де голос бытия в молве гор, лесов и крестьянских дво­ров⁶? Мы слышим и читаем о том. как важен «вопрос о вопрошании бытия»: он «является одним из существен­ных основных условий для пробуждения духа и вместе с тем для первоначального мира исторического существо­вания вот-бытия [Dasein], и вместе с тем для обуздания опасности помрачения мира, и вместе с тем для приня­тия исторической миссии нашего народа западноевро­пейской средины»⁷. Оставим в стороне пафос вещаний Хайдеггера народу. Ввиду возвышенных, прямо-таки судь­боносных для человечества ожиданий, проецируемых на решение вопроса о бытии, было бы почти неприлично или чудовищно подозревать, будто бытие при известных обстоятельствах могло бы быть лишь знаком, именем, го­лубым туманом, фантомом, блефом, самообманом, фата-морганой. Скорее бытие здесь онтологическое или же просто фундаментально-онтологическое.

В этой связи мне хотелось бы рассказать небольшую приватную историю. Как-то в последние годы моего пре­бывания в гимназии и в начале университетских лет во Фрайбурге, увлеченный «бытием» Хайдеггера, я отстра­нился тогда от моего христианского Бога и под чарами «бытия» писал в 23 года работу об онтологической диф­ференциации, которая была принята Максом Мюлле­ром в качестве диссертации. Столкнувшись неожидан­но, хотя, разумеется, в результате длительного процесса, с трудностями относительно «бытия», я решил просить совета лично у Хайдеггера (у кого же еще!) и был при­глашен им на чай в его дом во Фрайбург-Церингене. Из его библиотеки открывался вид на свободно простира­ющийся ландшафт, не пересекаемый проводами; хозя­ин лишь изредка и бегло смотрел мне в глаза. В ходе беседы я высказал Хайдеггеру предложение восприни­мать бытие всего лишь как понятие. Хайдеггер возра-

[78]

зил: «По-нятие [Be-griff]? Что вы хотите им понять [begreifen]?» Он был совершенно прав: я и сам тогда уже не мог с каких-то пор поймать [greifen] хоть что-нибудь «бытием»; им я поймал пустоту — большего я им не по­нимал. Казалось, бытие отправилось погулять вслед за Богом. Хайдеггер тогда добавил буквально следующее: «Я думаю об этом вот уже 40 лет. Вы пришли к тому пункту, где Вы видите еще лишь все в черном [schwarz]». И вдруг мне стало ясно, что я вступил если и не в «про­свет бытия», то хотя бы в ясность моего собственного сознания: этим путем я дальше не пойду. Простившись с Хайдеггером, я распростился также и с онтологической дифференциацией, отказался от подготовки диссерта­ции у Метамакса (наверстывать упущенное мне при­шлось другим путем) и никогда больше не касался той работы. Почему я упомянул об этом? Потому что беседа с Хайдеггером стала для меня ключевым философским переживанием, а на основе этого опыта, который повел меня от бытия к существующему [Seienden] и к со-существующим [Mit-Seienden], удалось, как мне кажется, понять кое-что лучше, в том числе и Хайдеггера. Нако­нец, я рассказываю эту историю потому, что она вписы­вается в контекст. С мета-физической точки зрения бытие для Хайдеггера не что иное, как ДРУГОЕ, а в ка­честве ДРУГОГО - ИМЯ, а за этим именем не стояло ничего, т. е. стояло НИЧТО. Потому Хайдеггер так ни­когда и не смог достичь истины бытия, разве что истина бытия и была как раз НИЧЕМ. Чем она и является на самом деле. И мне кажется, что у Хайдеггера не было в мета-физическом и эк-зистенциальном плане никакого интереса достичь истины бытия, не было интереса мочь достичь ее. Ведь окажись она достигнутой, куда бы он далее эк-зистировал?

Я есмь ДРУГОЕ, ДРУГОЕ в качестве моего ЭТОСА, моей ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ВИНЫ. Без ДРУ-

[79]