Проказы разума

Я снова вышел в коридор. Уже проторенной дорожкой прошел к технической двери, ведущей на крышу, и, открыв ее «ключом», скользнул сначала в нее, а потом к окну ординаторской. В помещении для врачей все так же было темно. Я открыл окно, влез внутрь. Здесь я уже более-менее ориентировался, а потому смело прошел к выключателю и включил свет. Приблизившись к столу доктора Фролова, перебрал истории болезни, отложив в сторону те, на которых стояла дата поступления в больницу вечер второго октября и ночь со второго на третье октября. Оказалось, что в один день вместе со мною в больницу попали, не считая четверых погибших, Дмитрий Миклухо, Александр Посылаев, Исмаил Рахимов и Сергей Васнецов – тот самый, что лежал в отдельной палате, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких. Что ж, выходит, эти четверо – кандидаты в покойники? Их тоже неизвестный маньяк-убийца собирается в ближайшее время уничтожить? И вполне возможно, один из них убийца. Но, разумеется, ни находившийся в коме Васнецов, ни парализованный Рахимов ими являться не могут, значит, это либо Миклуха, либо Посылаев? Хотя не факт, возможно, убийцей может быть и человек, который лег в больницу позже, скажем, на один день. Да-а, поразмыслить есть над чем.

Я снова сложил все истории болезни в одну стопку, выключил свет, потом выскользнул в окно, затем в двери, закрыв их с помощью своего «универсального ключа».

Вернувшись в палату, вошел в санузел, отряхнул брюки, олимпийку, а кое-где замыл водою грязь, затем зашел в свой бокс, разделся и лег спать. Бессонная ночь дала о себе знать, и хоть и существовала опасность повторного нападения на меня неизвестного, я все же уснул.

Проснулся я по больничным меркам довольно поздно – перед самым завтраком. Мои соседи по палате сидели на своих кроватях и разговаривали, если можно назвать разговором то, что Посылаев время от времени задавал Миклухе вопросы, а тот в ответ либо говорил абракадабру, переставляя в словах слоги, а то и объединяя их, либо мычал что-то в ответ, либо, что чаще всего, отмалчивался.

Умывшись и побрившись, я взял у веселой раздатчицы тети Маши тарелку овсяной каши, хлеб с сыром и маслом и кружку чаю и, вяло двигая челюстями, поскольку не выспался и есть совсем не хотелось, позавтракал. А после завтрака пришел следователь Михаил Кристальный. На сей раз проводить беседу в палате он не стал, предпочел вызывать нас в предоставленное ему для опроса свидетелей помещение. Не знаю, с кем он раньше разговаривал и кого приглашал для беседы из нашего отделения, из нашего же бокса вначале он вызвал Миклуху, потом Посылаева и уж третьего меня. «Прием» свидетелей он проводил в конференц-зале – небольшом помещении со столом для президиума и несколькими рядами кресел. Восседал следователь с ромбовидной фигурой, добродушный на вид, но с суровым взглядом, за столом президиума.

– Проходите, Гладышев, садитесь, – буркнул он, даже не подняв от лежащих перед ним бумаг взгляда.

«Что-то здесь не так, раз следователь такой неприветливый», – подумал я, усаживаясь на стул, стоявший по другую сторону стола напротив Кристального.

– Рассказывайте, Гладышев, что вам известно о смерти Виктора Протасова. – Он наконец-то поднял голову и хмуро глянул на меня.

– А что рассказывать-то, – продолжая чувствовать неладное, спросил я льстивым голосом. – Я понятия не имею, что произошло. Я спал, когда меня разбудили Миклухо и Посылаев и сообщили мне, что Дмитрий Миклухо обнаружил в душе нашей палаты мертвого Виктора Протасова. Я посоветовал Миклухе сразу же вызвать медсестру и нянечку, что он и сделал. Медсестра и нянечка сообщила о происшествии куда следует. Позже я заглянул в душевую вместе с еще одним обитателем нашего бокса Александром Посылаевым. Действительно, там абсолютно голый, прислонившись спиною к стене, в душевой кабине сидел мертвый Протасов. Больше я ничего не знаю.

– Да?! – произнес следователь таким тоном, будто хотел издевательски сказать: «Да что ты говоришь!» – А вот мне Миклухо, хоть и с трудом, переставляя слоги, все же сказал, что слышал и видел, как вы незадолго до того времени, когда он обнаружил труп Протасова, выходили из палаты, бродили где-то по коридору, потом заходили в санузел, где был слышен звук льющейся из душа воды – очевидно, там мылся Протасов, – а потом вышли оттуда, вернулись в свою палату и легли спать. А чуть позже он, решив сходить в туалет, поднялся со своей кровати, вошел в санузел и обнаружил там мертвого Протасова. Что вы на это скажете?

Да, хорошенькую свинью мне подложил Миклухо. А ведь у нас в стране негласно стукачество считается если не смертным грехом, то уж точно позорящим честь порядочного человека деянием. Впрочем, понять Миклуху можно. Этот «Гриша, гад, гони гребенку…» из опасения быть заподозренным самому в убийстве Виктора подставил меня, как, впрочем, и я подставил его по той же причине, умолчав о найденном мною раньше него трупе.

Я пожал плечами: