Прохладное небо осени

Хозяйкой здесь уже была и не старушка, а деловитая и, как показалось Инессе, суровая женщина, и ей это право досталось дорогой ценой. Инессе его когда-то предлагали даром – вот они тоже, эти добрые, не помнящие зла старики.

Нельзя сказать, что все эти ощущения были Инессе приятны. Но она подавила в себе и ревность и зависть – отчего возникает зависть? Ведь все это тебе не нужно, у тебя самой всего в достатке, преодолений тоже. Ты ему позавидовала – чужому мужеству? Трудно добытому счастью? А разве твое – если это счастье – тебе далось легко? И не ты ли добыла его собственными руками? Разница в том, что о себе ты знаешь: когда малодушничала, когда готова была отступиться, когда творила глупости. Говорят, самые храбрые люди не лишены чувства страха. Храбрый отличается от трусливого, говорят, только тем, что умеет страх перебороть. Так и мужество – оно есть преодоление слабости, и не что иное. Чем больше слабости, тем для преодоления требуется больше мужества. Стало быть, еще неизвестно, в ком его было больше, сказала себе Инесса, от кого-то себя защищая. От Володи, конечно. Ты, похоже, не можешь его простить? Разумом простила, а в самолюбивой и мелкой душе твоей занозой засела обида. Странно, но только сегодня, именно сегодня, сейчас, у тебя отняли то, что – казалось – принадлежало тебе навечно. Не физически, не материально нельзя, думалось, отнять память, нельзя отнять пережитое чувство. Видимо, можно. Когда от памяти, от чувства остается только прах.

Ее поили чаем с пирогом – с какой он был начинкой, пыталась потом припомнить Инесса, чтоб рассказать Лильке, и – не смогла; старики сообщили ей, что скоро все они переберутся в новую трехкомнатную квартиру, которую дают Володе. Им и хочется уехать из темноты, тесноты, сырости в новый, просторный, светлый дом, и тяжко расставаться со стенами, в которые въехали сорок пять лет назад, где пережили блокаду, где Володечка родился... А Володя ругает их за это, они и сами знают, что не правы, но что с собой поделаешь?.. Ей поведали о внуке Сереже, сдержанно гордясь: хоть на золотую медаль и не тянет, усидчивости не хватает, но учится хорошо, больше пятерок, чем четверок; сейчас он ушел в спортзал, он – ты не знаешь, Инночка? – он баскетболист! Старик, счастливо улыбаясь ослепительно ровными вставными зубами, пытался показать ручкой, какой высоты его внук Сережа, но домашние над его усилиями только посмеялись, – на голову выше Володи, представляешь?..

Инесса в свою очередь отвечала на вопросы и рассказывала об Андрее, Катюше, своих стариках. Рассмешила всех, описав в лицах, как отец время от времени домогается от тети Юзи насчет ее социального происхождения: тетя Юзя не может, чтобы раз и навсегда выбрать его; то утверждает, что она – «из крестьян» и что никогда другого не говорила и говорить не могла, то гневно удивляется, что кто-то мог такое придумать, дед ее по матери был рабочим, уверяла она, в то время как всем в доме известно от самой же тети Юзи, что отец ее был хоть и обедневший, но – дворянин, рано умерший, оставивший на руках у матери-пятерых детей, из которых пятнадцатилетняя тетя Юзя была старшей, и что мать тоже скоро умерла, а братьев и сестер тетя Юзя в свое время пристроила в Петрограде в католический приют для детей беженцев, а приют этот, когда после революции Финляндия и Польша отделились от России, оказался за границей, и тетя Юзя потеряла всех своих родных... Однако, когда дело доходило до «допроса с пристрастием», тетя Юзя решительно отказывалась от своего дворянства, предпочитая материнскую ветвь, не имевшую социальной определенности. Спектакль этот забавлял Михаила Степановича, и он разыгрывал его довольно часто.

Инесса была в ударе, Галя смеялась до слез... Вовсе она не суровая, подумала Инесса, внешность обманчива. Веселая, простая, приветливая. Без лишних слов перешла с Инессой на «ты».

Потом Инесса, улучив момент, рассматривала книги на стеллажах: история, Галина специальность, и филология, Володины книги, – надо сказать, что филологом Володя стал совсем для Инессы неожиданно, в школе он проявлял себя скорей в физике и математике, но ведь в школе был другой Володя, он еще не был на войне, его не засылали в партизанский тыл, он не подрывался на мине в белорусском лесу и еще не знал свою жену Галю...

Инесса слушала, говорила сама, смеялась, рассматривала книги, но в ней появилось и росло чувство потери, чувство того, что все это в последний раз, что на этот раз они встретились с Володей, с е е Володей, для того, чтобы расстаться навсегда. Нет, нет, они еще много раз увидятся – Володя, и Галя, и Сережа непременно приедут к ней в Москву, и Инессе наверняка представится случай побывать в Ленинграде в командировке, совместная работа с институтом завтра не кончится, – они еще увидятся, и даже, может быть, в следующий раз Галя не будет ради Инессы стелить лучшую скатерть...

Или она не только потеряла, но и приобрела?..

13