Проходчики. Всем смертям назло...

Работника этого в редакции знали как человека вдумчивого, умеющего отбирать в огромной массе стихов и прозы, ежедневно поступающих в редакцию, все живое и интересное. И хотя имя автора — Владислав Титов — тогда ничего не говорило, а странный почерк отнюдь не располагал к чтению, я, придя домой, признаюсь, довольно неохотно раскрыл эту заношенную, лохматую по краям папку, да так и не выпустил ее из рук, пока не перевернул последней страницы.

Рукопись была сыровата, я бы сказал, угловата. Сразу чувствовалось, что автор еще неопытный в литературном деле человек. Но повесть была пронизана трепетным дыханием настоящей жизни. Читая, нельзя было не волноваться. И к концу повествования перед глазами встал ее герой — советский парень сегодняшних дней, которого ты, читатель, начал ощущать как реального человека, как доброго знакомого, судьба которого отнюдь не безразлична, которого ты не только узнал, но и полюбил, которым ты гордишься.

В скромном сопроводительном письме автор ничего о себе не говорил и ничего не пояснял. Сообщил только адрес, по которому его можно найти. Мы написали ему, что рукопись редакцию заинтересовала, и пригласили приехать в Москву в удобное для него время.

Через несколько дней в редакции появилась молодая, симпатичная, пышущая здоровьем пара. Девушка застенчиво рекомендовалась:

— Рита.

Ее спутник четко, почти по-солдатски произнес:

— Владислав Титов, — но руки для рукопожатия не протянул, и только тут мы все поняли, что рук у него нет, что вместо рук протезы.

И произошло чудо: образ героя, которого при чтении рукописи все мы успели полюбить, как бы спроецировался на этого человека, крепкого, пышущего здоровьем парня. Мы поняли, почему повесть начинающего, никому еще не известного автора так волнует и захватывает, почему произведение от начала и до конца сильно тем, что в литературе именуется фактором присутствия. Мы поняли, что в ней, в этой повести, автор рассказал о себе, о своей судьбе, о юной, симпатичной девушке, которая стала спутницей его жизни, рассказал о своих товарищах и друзьях.

А судьба у этого молодого человека, как и у его книги, была поистине удивительной. Владислав Титов, выросший в семье хлебороба Воронежской области, закончив в Ворошиловграде горный техникум, пошел на одну из новых донбасских шахт, стал горным мастером.

Однажды на шахте, где он работал, случилась тяжелая авария. Вагонетка с углем, сорвавшись с рельсов, ударила в электрический кабель высокого напряжения и пробила его. Получилось короткое замыкание. И высеченный огонек побежал по кабелю к трансформатору. Находившийся рядом молодой, но уже опытный горняк Владислав Титов понял: если огонь доберется до трансформатора, последует взрыв и десятки его товарищей останутся заживо погребенными под землей. Выключить ток времени не было, и горный мастер, чтобы предотвратить большую беду, кинулся к щиту и принял на себя удар в несколько тысяч вольт. Взрыва не произошло, но кабель еще горел, и шахтер бросился на него и закрыл огонь своим телом.

Катастрофа была предотвращена. Подоспевшие товарищи нашли горного мастера, как им показалось сначала, бездыханным. Потрясенные бедой, горняки вынесли его неподвижное, обезображенное огнем тело. Они считали его мертвым. С тем и подняли на-гора этого отважного, спасшего им жизнь человека.

Долгие месяцы врачи боролись за жизнь Владислава Титова. Одну за другой ему сделали несколько операций. Ампутировали обе руки, но правую ногу, тоже поврежденную страшным огнем, все же удалось спасти. Искусство врачей и сильная воля их пациента в конечном счете победили, говоря строкой из стихотворения Константина Симонова, «всем смертям назло»; Владислав Титов остался жить. Но из больницы он вышел с тяжелой инвалидностью, хромая, без обеих рук, ампутированных, как говорится, под корень. И тяжелую инвалидность эту нельзя было ни поправить, ни компенсировать.

Сразу же, без передышки, этот упорный, целеустремленный, волевой человек начал борьбу за выход в большую и деятельную жизнь.

Но что может сделать в активной жизни человек, у которого руки отняты так, что не к чему даже пристроить действующие протезы?

И тут мы стали еще раз свидетелями того, как воля, целеустремленная, непобедимая воля, может творить чудеса. Еще в больнице, весь в бинтах, испытывая порою нечеловеческую боль, Владислав начал обдумывать свое будущее. Путь на шахту, путь к прежней профессии для него отрезан. Что может сделать безрукий человек, и не только на шахте, а на любой, даже самой легкой специальности?

Вот тут-то Владислав совершил нечто, что может показаться невероятным, он попробовал… взять карандаш в зубы и писать движением головы. Попробовал — и получилось. Начался процесс долгих, мучительных тренировок. Писал по буквам, по слогам, учась постепенно соединять эти слоги в слова, во фразы. Ему было куда труднее, чем первоклашкам, ведь, низко наклонясь над листом бумаги, он не мог даже четко увидеть то, что пишет. Приходилось тренировать память, двигать карандашом вслепую. Так вот в чем секрет странного, неровного, крупного почерка!