Проходки за кулисы. Бурная жизнь с Дэвидом Боуи

Вы сразу могли сказать это, читая газеты и журналы, да и по той радушности, с которой нас встречали во всех хиповых местах. А вот по количеству денег этого сказать совсем нельзя было. Ситуация была просто смехотворна. В каком-то смысле было относительно удобно: мы могли говорить людям из нашего обычного круга – владельцам клубов и т.д. – чтобы они просто отсылали счета в офис “Мэйн Мэн”. Они так и делали. И все было нормально, насколько мы могли судить.Но если нам требовались наличные, начинался чертов кошмарный сон.

Как я припоминаю, обычная поцедура протекала так (может быть еще с парой приятных, но чаще неприятных вариаций):

Во-первых, звонишь в офис и говоришь им выписать чек.

Затем звонишь еще раз, поняв, что они этого не сделали и снова повторяешь вышесказанное.

Затем звонишь еще раз и выслушиваешь объяснения, почему они этого не сделали. Не услыхав ничего вразумительного, требуешь Тони.

Ждешь, чтобы Тони перезвонил тебе.

Устаешь от ожидания и перезваниваешь сам. Реагируешь тактично на известия, что Тони уехал на лимузине вместе с сегодняшней любовницей к ювелиру и не появится до завтрашнего дня.

Звонишь на следующий день и требуешь к телефону Тони.

Делаешь это еще раз.

И еще раз – теперь уже с успехом. Выслушиваешь Тониевские заверения.

Ждешь, когда придет чек.

Устаешь от ожидания и звонишь снова, теперь уже вопя.

Отправляешься сам забрать чек, едешь в банк и реагируешь тактично, обнаружив, что чек не подписан.

Отвозишь его обратно в офис и ждешь, когда Тони вернется с финансируемого “Мэйн Мэн” и продолжающегося три часа изысканного ланча с СЕГОДНЯШНЕЙ любовницей и десятком друзей. Когда он, наконец, прогулочным шагом забредает в офис, заставляешь его подписать чек.

К этому времени банк уже закрыт, так что приходится ждать еще день.

На следующий день реагируешь тактично, когда тебе говорят, что на счету нет денег.

Звонишь в офис и говоришь им перевести на счет деньги и перезвонить тебе, когда они это сделают.

Ждешь.

Устаешь ждать и звонишь снова. ВОПИШЬ. Выслушиваешь заверения.

Бросаешься НЕМЕДЛЕННО в банк, и, если боги сегодня к вам благосклонны, получаешь по чеку деньги. А если нет, начинаешь все сызнова.

Эта рутина доставала и доставала меня до тех пор, пока это уже невозможно было выносить. Но, прежде чем швырнуть Тони в штаны гранату, я отправилась к Дэвиду и учредила новую рутину. Теперь офис выплачивал мне ежемесячно, 2.000 фунтов наличными на разные расходы. Что было хорошо до тех пор, пока Тони не начал под них подкапываться. Я могла получить деньги, подбить свой бюджет и заниматься спокойно своими делами, и вдруг – сюрприз, дорогуша! – оказывалось, что теперь Я оплачиваю все домашние счета за телефон, и это при звонках по всему миру в любое время суток (а Дэвидовская подпорченная кокаином ночка могла стоить недешево). И так далее и тому подобное. Тониевские игры.

Дэвида это доставало не меньше моего. Он начал водиться с Миком Джэггером, помимо прочего, и ему совсем не нравилась разница в их стилях жизни.

“Мику, кажется, принадлежит половина всего чертова мира, а у меня нет абсолютно ничего! – говаривал он. – Я прихожу к Тони, а он мне все твердит, что я зарабатываю недостаточно, чтобы покрыть предоплату от Ар-Си-Эй. Мои пластинки, видишь ли, недостаточно хорошо продаются. Но на ЕГО дома и ЕГО лимузины чертовых денег хватает, не так ли? И “Мэйн Мэн” может себе позволить любой проект, если ОН его хочет провести, верно?”

Он был прав. За время наших первых месяцев на Оукли-стрит Тони перевел головной офис “Мэйн Мэн” из Челси на Парк-авеню и Пятьдесят-пятую улицу в Нью-Йорке, а штат раздул ни много-ни мало до двадцати-шести сотрудников при полном рабочем дне. Он также смог позволить себе двадцатикомнатное поместье в Гринвиче, Коннектикут, квартиру-пентхауз в Верхнем Вест-Сайде, Манхеттен, и двухэтажную квартиру на Восточной Пятьдесят-восьмой улице. Он разъезжал между этими и прочими мэйн-мэновскими владениями на персональном лимузине с шофером – шоколадном “кадиллаке”, обитом внутри кремового цвета кожей и готовом к его услугам 24 часа в сутки.

Все эти экстравагантности были весьма впечатляющими, как и та манна небесная, что сыпалась из рук Тони в карманы всех мэйн-мэновских сотрудников, артистов и помощников. О “Мэйн Мэн” говорили, что это лучшая нью-йоркская конфетная лавка. Делай, что говорит Тони, и твоих проблем как ни бывало. У главных мэйн-мэновских сотрудников имелись личные счета в “Четырех Временах Года” и в “Мэксес Кэнзес Сити”, кредитные карточки у “Харродз” и “Блумингдэйлз”, а также “американ-экспресс”. “Мэйн Мэн” оплачивала им счета, не моргнув глазом, без лишних возражений.

Дэвид, единственный источник всех этих богатств, ничего этого не имел. “Все, что у меня есть, снято в аренду или одолжено, или же это собственность “Мэйн Мэн”, и мне никогда не получить наличных! – говорил он мне. – Я прямо не знаю, бэйб. Лично МНЕ кажется, что Я их зарабатываю. Что происходит? Все эти люди – они что, приходят на мои концерты бесплатно? Я просто не могу, бля, больше этого выносить! Где мои деньги?”