Проходная пешка

Гораздо позже, лежа в постели, после любви, он понял: о том, чтобы выбросить это из головы, не может быть и речи. За словами еще можно уследить, но не за мыслями… И во мраке, рядом с теплой Мери, трудно было заглушить горечь досады. Долгие годы, подвергаясь неисчислимым опасностям, он работал, чтобы вернуть себе Альвертон и ввести туда жену. Но теперь, в темном беспорядке ночных мыслей, ему казалось, есть какая-то сила, направленная против него, она препятствует его возвращению. Однажды он уже вернулся, но тотчас попал в лапы к Сарлингу. Теперь он освободился от него, возвратился вновь — и вот пожалуйста. С Сарлингом он сумел справиться, но Мери — другое дело. Против ее прямолинейной честности, когда она в отчаянии предложила ему свободу, у него — сейчас по крайней мере — нет достойного оружия. Ему было бы в тысячу раз легче, не будь она столь искренней, не сходи она к врачу в Плимуте, оставь она свои сомнения при себе, тогда перед ним не стоял бы этот вопрос. Они прожили бы годы, прежде чем все открылось. А потом? Что бы он сделал тогда? Одному Богу известно. Рейкс знал лишь, что, если нельзя войти в Альвертон хозяином, возвращаться туда не стоит вообще. Кстати, почему он так сильно хочет обзавестись поместьем и детьми? Может быть, он чего-то боится? Знает, что сумеет спрятаться от страхов и забыть их только в Альвертоне? Неужели он и впрямь Фрэмптон, а не Рейкс, и связался с Бернерсом не для того, чтобы отплатить за отца, снова обосноваться в Альвертоне и восстановить имя Рейксов, а лишь потому, что такова его суть? И все то время, когда он кричал, что работает на тихую деревенскую жизнь… неужели за этим скрывались те чудовищные притязания, которые заставляют людей презирать законы, обращать и себя, и свой ум против общества, потому что в обществе нет такого занятия, в которое они могли бы уйти с головой?

Глава десятая

Белла выстирала белье, пояс и чулки и повесила их в ванной на нейлоновой нити. Потом вымылась. Из спальни доносились звуки радио. Оставаясь одна, она включала его на ночь, чтобы меньше скучать. У порога спальни Белла сняла ночную рубашку, бросила в изножье кровати. Хотела включить свет, как вдруг бесшумно распахнулась входная дверь.

Белла невольно вздрогнула и вскрикнула от страха, сердце у нее лихорадочно заколотилось.

На пороге стояла женщина. Она тихо сказала:

— Простите, я не хотела вас пугать.

Белла не ответила. Она просто онемела от страха.

— Не волнуйтесь, — продолжила женщина. — Никто не собирается делать вам ничего дурного. Накиньте халат и выйдите в гостиную.

— Кто вы? Как вы вошли? Зачем?!

— Так много вопросов… Но все же я отвечу на них, — улыбнулась женщина. — Оденьтесь и выходите.

Не сводя с нее глаз, Белла потянулась к халату. «Надо было закричать, — подумала она. — Почему я не закричала, вдруг бы кто-нибудь услышал». Женщина следила за ней с любезной улыбкой. Она была маленькая, очень изящная, в черно-белом клетчатом костюме, в очках с голубой оправой. Лет тридцати.

— Я бы позвонила, — добавила она, — но патрон сказал, вы можете не открыть. Поэтому мы вошли сами. Извините, что испугала вас. На вашем месте я, наверно, закричала бы. Кстати, меня зовут Этель Саундерс. А там — Бенсон. Джон Бенсон.

Она подошла к Белле и по-дружески завязала пояс ее халата, положила руку ей на плечо и вывела в гостиную.

У картины с лошадьми уже стоял мужчина. Он отвернулся от холста и улыбнулся Белле, чуть заметно кивнул в сторону полотна.

— Я как-то был там и видел подобных лошадей. Картина вообще-то неважная. Надеюсь, мисс Виккерс, вы не очень сердитесь, что мы явились без приглашения?

— Конечно, сержусь, — ответила Белла, немного приходя в себя. — Так не делают. Чего же вы, в конце концов, хотите?

— Поговорить, — ответила Этель Саундерс. — Мы постараемся честно ответить на ваши вопросы, а потом кое-что расскажете вы сами. Давайте присядем, в ногах правды нет.

Мужчина легонько подтолкнул Беллу к стулу, заставил сесть.

— Я — Бенсон, а это — мисс Саундерс, мой секретарь, — сказал он. — Больше вам знать пока не нужно. Дверь мы открыли вот чем. — Он достал связку ключей. Сверкнула белоснежная манжета, золотая запонка, улыбка осветила загорелое лицо. Он был уверен в себе, высок, опрятен, нетороплив… «Кажется, иностранец, — подумала Белла. — И волосы у него, по-моему, напомажены. Боже мой, зачем эти двое здесь?»

Она оправилась от первого испуга и думала теперь только об одном: «Господи, что все это значит?»

Мужчина, видимо, понял ее, потому что сказал мисс Саундерс:

— Дайте ей бренди. Оно укрепляет нервы.

— Нет, спасибо, — отказалась Белла. Сейчас от спиртного ей стало бы плохо.

— Ну, как хотите.

— Думаю, вы не собираетесь обокрасть квартиру? — Ничего умнее Белла выдумать не смогла. — Здесь ведь ценностей нет.

Они засмеялись.

— Мы пришли только за ответами на некоторые вопросы, — сказал Бенсон. — Обычные, житейские. Вы мисс Виккерс?

— Да, но…

— Нет, нет, сейчас моя очередь. Мисс Белла Виккерс. Но табличка на дверях гласит: «Миссис и мистер Виккерс».