Проходная пешка

Через два дня Рейкс уехал в Девон. Он был деликатным и нежным с Белль, но не ради предстоящего дела, а потому, что, как ни странно, жалел ее. Раньше Рейкс смотрел на Белль как на средство, которым приходится пользоваться — ведь она была частью, деталью возглавляемых им операций. Сначала Сарлинг, теперь этот корабль. Она и сама обо всем догадывалась. Первый раз в жизни он позволил себе пожалеть кого-то. Но знал, что такое роскошное для него, во всяком случае, чувство исчезнет, как только вертолет поднимет его с палубы «Королевы Елизаветы 2».

Однако в Девоне из доброты, что проклюнулась в нем, постепенно выросло новое чувство. У Рейкса всегда хватало смелости признать, что если операция провалится, он вычеркнет себя из жизни. Это не праздное упражнение в героизме. Он знал, что так должно быть и так будет. Он знал об этом, пожалуй, еще тогда, когда провернул первую аферу, давным-давно. Но теперь, если он покончит с собой, его кровь останется в ребенке, которого носит Белль, — он не сомневался, что она сохранит его. В ребенке Белль он продолжит самого себя, далеко не так, как ему бы хотелось. Неужели судьба снова угрожает ему? Родословная Рейксов пойдет дальше… но через ублюдка, рожденного женщиной, какую он и не подумал бы привести в Альвертон. Итак, ему стало ясно, что он думает о ребенке больше, чем о его матери. В Рейксе жила упрямая уверенность, что это будет мальчик. Он уже видел, как ему потакает Белль… и как скитается с ним по углам… как его не замечает тот человек, за которого она выйдет замуж… а скорее всего, как его балуют, но с трудом переносят ее любовники.

В общем, все не так как надо. Мысли жгли его. Все может случиться, возможно, ему и впрямь придется откланяться, оставив после себя одного лишь парня, без отца, без положения, без чувства крови Рейксов в жилах. И ненависть к уже мертвому Сарлингу еще сильнее вскипала в нем, еще сильнее он презирал Манделя и Бенсона, которые подняли оружие, выпавшее из рук старика, и направили ему в сердце.

За три дня до отплытия он вернулся в Лондон. Белль собиралась ехать в Саутгемптон на поезде прямо к посадке на корабль. Рейкс выедет за день, заночует в отеле «Дельфин» у самого причала. Они не должны встречаться, пока он не войдет к ней в каюту перед самым отчаливанием.

За завтраком, собираясь уезжать, он сказал:

— Ты уже знаешь, что делать. Мы говорили об этом не раз. Волноваться не о чем, по пути в Гавр я все тебе покажу. Мы ничем не рискуем. Вокруг будут сновать люди, устраиваться, а стюарды еще не успеют запомнить пассажиров в лицо. Вот после Гавра придется быть осторожнее.

Белль кивнула. Он уже прожужжал ей все уши, что она должна делать. А она верила в себя. Стоит только войти в колею, и все пойдет гладко. Сейчас она думала не о корабле. Ее заботило, что будет после Нью-Йорка. Там она проболтается с неделю, потом улетит обратно, а что дальше? Белль хотела спросить, но знала, что этим рассердит Рейкса. Она, в общем, даже радовалась, что не решается спросить, ей так не хотелось услышать в ответ: «Ну, встретимся пару раз, уладим вопрос с деньгами, и все…» «И наплевать мне на твоего ребенка, моя дорогая», — подумала она. Да, ребенок у нее будет! И Рейкс узнает о нем. Это поможет вернуть его когда-нибудь… «О Белль, — молча ругала она себя, — ради бога, брось эти мечты…»

Рейкс встал и пошел в спальню за сумкой, в которой лежала пара новых пижам без меток, новый туалетный набор, шесть газовых гранат, ракетница и четыре патрона к ней, автоматический пистолет и маленькая отмычка на случай, если дверь к каютам офицеров будет заперта. На корабль он не сможет явиться с сумкой — провожающий. И завтра утром он возьмет в Саутгемптоне такси до вокзала, оставит в камере хранения сумку с одними пижамами и туалетным набором и пойдет в порт, разложив остальное по карманам пальто и костюма.

Уже в дверях Рейкс прощально взглянул на Белль, и лицо его медленно украсила улыбка.

Белль вспомнила день, когда увидела его в первый раз, вспомнила, что сама была испугана, как котенок, а он вскрыл письмо Сарлинга и прочел его, не моргнув глазом. Она вспомнила, как, несмотря на страх, жалела его тогда и старалась посочувствовать. Зачем? Все, что ему нужно, он возьмет у других сам. О да, она любит его и попалась к нему на удочку, но она, по крайней мере, понимает это. Ему наплевать на нее, а она ведет себя, как дура. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы уже садились на поезд, следующий в сторону, противоположную от Саутгемптона, с надеждой, что ни он, ни люди Бенсона ее не найдут. Уезжай, остановись где-нибудь, роди ребенка и живи-поживай потихоньку со всеми своими воспоминаниями.

Войдя в спальню подкрасить губы, она почти убедила себя, что именно так и поступит. На туалетном столике лежал букет красных роз, которые Рейкс как-то незаметно принес сюда. Среди цветов она увидела записку: «Вам обоим. С любовью, Энди».