Прохоровка. Без грифа секретности.

Материалы комиссии Г.М. Маленкова по Воронежскому фронту (а это не одна сотня страниц документов) хранятся в Президентском архиве (бывшем архиве Генерального секретаря ЦК КПСС), куда простым исследователям доступа нет. По телефону сотрудник архива заявил автору этих строк, что материалы до сих пор являются секретными и не подлежат публикации в открытой печати. На письмо главного редактора журнала «Военно-исторический архив» в 2003 году с просьбой предоставить возможность ознакомиться с материалами ответа так и не последовало. Но основной вывод комиссии известен: боевые действия 5-й гв. ТА 12 июля 1943 года под Прохоровкой она назвала «образцом неудачно проведенной операции»^{605}. Весьма показательно, что материалы комиссий, возглавляемых Маленковым, по работе на Сталинградском (1942), Центральном (начало 1943 г.) и Западном фронтах хранятся в фондах архива РГАСПИ (бывшем архиве ЦК КПСС). С ними может ознакомиться любой исследователь. Так почему бы не рассекретить материалы и по Воронежскому фронту? В конце концов, в Курской битве враг был разгромлен и наши войска одержали бесспорную победу! Значит, материалы и выводы комиссии не соответствуют устоявшимся стереотипам и, видимо, есть что скрывать…

Работа комиссии Маленкова дала толчок к анализу недостатков в организации боевых действий, особенно в организации взаимодействия, управления и связи, недочетов, которые в других подобных случаях остались бы за кадром. Следы ее работы остались в виде отчетов многочисленных инстанций, справок, докладных и объяснительных записок различных начальников, где порой дается нелицеприятная оценка решениям и действиям некоторых командующих и командиров, а также действиям подчиненных им частей и соединений. В то же время в архивных документах встречаются примеры неточного изложения событий и прямого искажения фактов с целью оправдать неудачные действия, преуменьшить свою вину или переложить ее на соседа или старшего начальника. Подобная тенденция просматривается и в документах 5-й гв. танковой армии. Ведь надо было как-то объяснить срыв выполнения поставленной задачи, оправдать большие потери. В связи с этим становится понятно стремление генерала Варенцова С.С. подчеркнуть в отчете свое личное участие в разработке плана артиллерийского обеспечения ввода в сражение танковой армии. Видимо, ему также пришлось оправдываться перед комиссией.

Если согласиться с мнением, что Ставка и Сталин больше всего боялись прорыва нашей обороны и выхода танковой армии Г. Гота на оперативный простор, то почему не перешли к обороне хотя бы частью сил 5-й гв. ТА, чтобы нанести максимальные потери наступающему противнику, а уж потом перейти к активным действиям? Ведь время уже работало на нас. Почему поступили вопреки требованиям приказа наркома обороны № 325 от 16 октября 1942 года, запрещающего нашим танковым частям ввязываться в бои с танками противника? А ведь с октября 1942 года много воды утекло. У противника появились модернизированные танки T-IV, «тигры» и «пантеры» с более мощным вооружением и усиленным бронированием. Взять их на «абордаж» было не так просто. Именно поэтому вскоре после Курской битвы танк Т-34 был оснащен более мощной 85-мм пушкой, а легкий Т-70 снят с вооружения. Ответы на эти и другие вопросы скрываются в закрытых фондах архивов, пока недоступных для исследователей. Кстати, история свидетельствует, что никакие грифы секретности не могут до бесконечности скрывать правду.

Сейчас «танковое поле» под Прохоровкой вполне справедливо называют третьим ратным полем России после Куликовского и Бородинского. Но при этом забывают, что М.И. Кутузов, чтобы сохранить армию, не побоялся взять на себя ответственность за сдачу Москвы. Правда, в его время не было прямой связи с царем и он был самостоятелен в принятии решений. А под Курском «сверху» контролировали каждый шаг командующего фронтом. И при этом его и члена Военного совета фронта поливали нецензурной бранью (что зафиксировано в архивных документах). Поэтому невозможно даже подумать, чтобы при резком изменении обстановки под Прохоровкой в ночь на 12 июля нашелся бы военачальник, который решился предложить изменить уже принятое и утвержденное решение.