Прохоровка без грифа секретности

<…> 31 тбр. <…> В 8.30 после сигнала (залп PC) началась атака без артподготовки и прикрытия с воздуха наступающих танков и пехоты. Налеты производятся группами от 8 до 37 шт. «ME-110» и «Ю-87». Танки несли большие потери от авиации и артогня противника. <…> В 10.30 танки достигли рубежа совхоз Октябрьский. Дальнейшее продвижение остановлено беспрерывными воздействиями авиации противника. Прикрытие наступающих танков с воздуха отсутствовало до 13.00»⁹.

Немецкий «фердинанд», захваченный воинами ЦФ

Начальник политотдела 31-й тбр полковник Поволоцкий доложил в политотдел 29-го тк: «<…> Данные о потерях танков: Т-34 – 23, Т-70 – 18 машин. Подбитые танки с поля боя эвакуированы. Большие потери, особенно в материальной части, и недостаточно активное продвижение нашей бригады объясняются сильным воздействием авиации противника при отсутствии поддержки наступления нашей авиации, сильным артиллерийским и минометным огнем противника при очень слабой нашей артподготовке в момент наступления. Долгое нахождение на исходной позиции танков и личного состава (8 часов) позволило противнику перестроить свою оборону для отражения атаки»¹⁰.

Обе бригады были встречены хорошо организованным огнем из опорных пунктов в совхозе Октябрьский и на высотах 252.2 и 241.6, захваченных противником накануне. По воспоминаниям боя с немецкой стороны, они заняли главную линию обороны, опиравшуюся на глубокий овраг. Он должен был сыграть роль противотанкового рва. Единственным местом переезда через овраг был деревянный мост. Уничтоженный в предыдущие дни, он был восстановлен немецкими саперами. В течение ночи немцы вырыли окопы, соединенные сетью траншей и замаскированных ходов сообщения. Для усиления пехотного огня противотанковые и легкие зенитные орудия были рассредоточены в пределах первой позиции. Перед передним краем на возможных путях, которые мог использовать враг, были установлены мины.

При преодолении балок и оврагов, пересекавших поперек полосу наступления наших танковых корпусов, атакующие танки оказывались в крайне невыгодном положении. Когда они выползали из балок или поднимались на гребень, то становились удобными мишенями для ПТО и танков противника. Поэтому уже при сближении танкисты потеряли много боевых машин. Боевой порядок нарушился, экипажи начали маневрировать на поле боя, стремясь укрыться от губительного огня в складках местности. Атака захлебнулась, начался трудный огневой бой в неравных условиях.

В документах соединений и частей в первой половине дня нет ни слова о наступающих танках противника. Нет там вообще никаких упоминаний о «лобовом столкновении двух громадных танковых лавин», «сквозной атаке» и тому подобных выдумках. А вот в отчете 5-й гв. ТА, составленном через полтора месяца после боя, рисуется уже совсем другая картина: «В 13.00 32 и 31 танковые бригады после ожесточенного встречного боя с подавляющей массой танков противника были остановлены огнем ПТО и танков, закопанных в землю, и ожесточенной бомбардировкой с воздуха»¹¹.

Как прикажете понимать эту фразу? Если был встречный бой, да еще «с подавляющей массой танков» (и откуда она взялась?), то где и чем он закончился и откуда тогда взялись окопанные танки? Если бы все происходило так, как описал Ротмистров, тогда действительно удалось бы взять немецкие танки «на абордаж», их просто задавили бы количеством в ближнем бою. И тогда противник не смог бы применять авиацию по атакующим танкам. Но, видно, командарму с его КП было лучше видно, чем участникам атаки на неподавленную оборону противника. Легенду придумали «наверху» после боя без согласования по понятным причинам с нижестоящими командирами. При этом рассчитывали, что их донесения останутся навечно похороненными в архивах.

Хауссер и командир дивизии Виш не могли бросить шесть десятков своих танков навстречу лавине русских в триста танков. Немецкие танкисты уже участвовали в отражении наших танковых атак и контратак. Каждый из них твердо усвоил и на практике проверил инструкцию, в которой утверждалось, что советские танки Т-34 представляют опасность с дистанции 500 м и ближе. Этой же инструкцией строго запрещалось вести огонь по танкам противника на ходу. Немцы, используя свою мощную оптику, стреляли только с места или с короткой остановки, что резко повышало вероятность поражения цели. Так зачем же им было лишать себя преимущества в дальнобойности своих танковых орудий и идти на ближний бой? Кстати, немцы в ходе боевых действий хорошо изучили сильные и слабые стороны советских танков. В частности, в своих инструкциях они отмечали следующие недостатки танка Т-34:

«1. Плохие условия для обозрения, нет командирской башни. Эту слабость орудия ПТО должны использовать для открытия внезапного огня по танкам с ближней дистанции.

2. Плохая связь <…> Радиоаппаратура плохая, установлена не на всех танках <…> танки быстро теряют управление и становятся беспомощными, легко уничтожаются истребителем танков и орудием ПТО <…>