Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении»

И.В. Сталин уже 12 июля знал о провале контрудара и, вероятно, решил, что командование фронта не в полной мере контролирует ситуацию, неумело использует переданные резервы и возможности, а растраченные силы фронта пытается восстановить путем нагнетания обстановки. После катастрофы под Харьковом весной 1942 г. он не мог полностью доверять и докладам члена Военного совета фронта Н.С. Хрущева. Поэтому, чтобы разобраться в ситуации, во второй половине дня 12 июля он связывается с Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым, находившимся в штабе Брянского фронта, и направляет его представителем Ставки ВГК на Воронежский фронт. Одновременно начальнику Генштаба было приказано отбыть на Южный фронт.

Утром 13 июля Г.К. Жуков прибыл к Н.Ф. Ватутину. На КП фронта было проведено совещание, в котором вместе с

А.М. Василевским и Н.Ф. Ватутиным присутствовал командующий Степным фронтом генерал-полковник И.С. Конев. На нем были всесторонне рассмотрены сложившаяся обстановка и итоги контрудара.

«Было решено,  – вспоминает Г.К. Жуков, – чтобы добиться лучших условий для контрнаступления фронтов, еще энергичнее продолжать начатый контрудар, чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимавшиеся им рубежи в районе Белгорода» [542] . Но до этого было еще далеко.

Анализ хода боевых действий показал, что никакого продолжения контрудара под Прохоровкой, напоминающего по масштабам или замыслу события 12 июля, не было, да и быть не могло. Однако Георгий Константинович со свойственной ему решительностью потребовал продолжить энергичные контратаки, чтобы не дать возможности противнику сосредоточить на отдельном участке значительные силы. Похоже, существенное влияние на решения, принятые 13 июля в штабе фронта, оказали данные разведки.

Командующий фронтом на основе оценки того, как неприятель действовал 12 июля, еще допускал возможность активных действий гвардейских армий под Прохоровкой и считал их контрудары основной формой срыва плана врага по окружению наших войск в этом районе. Вот лишь две цитаты из переговоров Н.Ф. Ватутина с командармами, которые свидетельствуют о его замысле: