Прокля'тая Русская Литература (СИ)

   Другой источник - мне говорят: "Она истаскана сердцем, она растеряла свои чувства и уже неспособна любить". Это на меня не действует, потому что я ставлю себя выше других, и их мнения для меня не имеют никакого весу. Я способнее, чем они, понимать таких людей, как Ольга Сократовна; я выше по ясности взгляда, я лучше понимаю эти вещи. Милые мои, вы говорите благородно, предупреждая меня, что вам кажется вот как. Но вы в сущности люди с грязною душою, вы не можете понимать, что такое за разница между любезничанием, которое не касается до сердца, и между сердечною привязанностью..."

   Что таить, брак получился несчастный, и ему осталась роковая, смертная тоска, составленная из жалости, ревности и уязвленного самолюбия. Старухой она любила вспоминать, как в Павловске на рысаке перегоняла вел. кн. Константина, откидывая вдруг синюю вуаль и его поражая огненным взглядом, или как изменяла мужу с польским эмигрантом Савицким, человеком, славившимся длиной усов: "Канашечка-то знал... Мы с Иваном Федоровичем в алькове, а он пишет себе у окна". "Канашечку жаль, говорит Набоков, очень мучительны, верно, были ему молодые люди, окружавшие жену и находившиеся с ней в разных стадиях любовной близости, от аза до ижицы. Да, жалко его, - а всё-таки... Ну, вытянул бы разок ремнем, ну, послал бы к чёртовой матери, или хотя бы вывел со всеми грехами, воплями, несметными изменами в одном из тех романов, писанием которых он заполнял свой тюремный досуг. Так нет же! Любовников нет, есть только благоговейные поклонники, нет и той дешевой игривости, которая заставляла "мущинок", как она выражалась, принимать её за женщину ещё более доступную, чем была она, а есть только жизнерадостность остроумной красавицы. Легкомыслие превращено в свободомыслие, а уважению к бойцу-мужу дана власть над всеми её другими чувствами, и в "Что делать?" "она" тоскует среди лубочных ветреников по арестованном муже..."

   -Во-первых, вы залезли в грязное бельё, а, во-вторых, вы несправедливы к нему, - заметил Голембиовский. - Если он сумел предвидеть своё будущее, то законченным дураком явно не был...

   - Вы правы, Борис Вениаминович, - согласился Верейский, - он не проносил ложку мимо рта и руки мимо кармана, знал грамоте и умел сложить два и два. И даже переводил и читал умные книжки. Но под умом я привык понимать нечто иное... Это постижение сути вещей и явлений, людей и отношения других к себе, - всё то, на что Николай Гаврилович был просто слеп.

   -Что до грязного белья в браке - мы просто смеемся над сочиненной семейной легендой, - снова подал голос Ригер, - Кстати, он еще и философ. По Чернышевскому фактором, формирующим мораль, являются "естественные потребности, привычки и обстоятельства". Удовлетворение потребностей устранит препятствия расцвету личности и причины нравственных патологий, для этого нужно изменить сами условия жизни через революцию. Не знаю, как вам, а мне сразу вспомнились Стругацкие: "А все потребности модели будут материальными?" Также этот философ утверждает, что индивидуум "поступает так, как приятней ему поступать, руководится расчётом, велящим отказываться от меньшего удовольствия для получения большего удовольствия", и так он достигает пользы, то есть становится "новым человеком", идеалы которого - служение народу, революционный гуманизм, исторический оптимизм... Тут я согласен с Алексом, взгляды его умом тоже не отличаются.

   -Господи, да что же это? - возмутился Голембиовский, - Шурик, скажите же своё слово...

   -Он почти три года провозился ... с перпетуум-мобиле, - невольно подлил масла в огонь Муромов. - Созданием вечного двигателя Чернышевский рассчитывал "поставить себя величайшим из благодетелей человечества". С лета 1849 года до января 1853 промучился, потом записывал в дневнике: "...решился бросить все это и решился уничтожить все следы своих глупостей, изорвал письмо в Академию Наук... все чертежи и расчеты..."

   -Ещё бы квадрату круга вычерчивал, идиот... - прошипел Ригер и снова опрокинул стопку. Глаза его лучились.

   Муромов полистал свои записи.

   -Он усвоил начала диалектики Гегеля и позитивизм Фейербаха. Ему были близки идеи теоретиков французского утопического социализма, а у Бентама он позаимствовал теорию разумного эгоизма. Из этих пестрых источников им и была составлена впоследствии "революционно-демократическая идеология". Своего там, как и в диссертации, ничего нет...

   Голембиовский зло и иронично хмыкнул. Верейский же кивнул и дополнил: