Проклята луной

Максим оперся о столешницу и нахмурился, не представляя, что сказать Сергею. Тот тоже молчал. Два одиноких мужчины, околдованных одной женщиной.

Сергей достал из кармана джинсов сигареты и закурил. Он делал быстрые затяжки. Кухня заполнилась серым дымом, едким, выжигающим ноздри изнутри. Максим прочистил горло.

– Если она захочет, мы найдем её, – сказал без оптимизма.

– Она не захочет, – хмыкнул Сергей.

Не захочет, мысленно согласился Максим. Она оскорблена и обижена. И не редактор виноват, а он. Только он один. Вина на том, кто сохранял диктофонные записи и нелепые снимки. На том, кто гнался за славой. В том, что редактор бессовестно выложил их, не спросив разрешения, виноват тоже Максим.

– Предлагаю поискать по горячему следу. – Сергей ударил кулаком по столу. Посуда весело забренчала. – Обойдем вокзалы и станции, покажем её фото. Кстати, ты не знаешь того мерзавца, который писал всю эту дрянь о ней?

– Знаю, – ответил Максим. – Это был я.

Удар справа заставил его покачнуться. Перед глазами зажегся сноп искр. Нос вроде цел. Максим шмыгнул, но ответного удара не сделал. Лишь улыбнулся. Заслужил.

– Ну ты и мразь, – покачал головой Сергей. – Последняя тварь. Из-за тебя Еву считают чуть ли не маньячкой. А ты изображаешь собачонку, который преданно стережет её дом? Только попробуй написать что-то новое. Я пришью тебя собственными руками.

Он потушил сигарету и ушел, не закрыв дверь. Во дворе разнесся яростный рев автомобильного двигателя. Взвизгнули шины. Над улицей нависла пыльная завеса, которая медленно оседала в жарком полуденном воздухе.

В одном Сергей точно прав. Нельзя сидеть, сложа руки. Максим и так потерял кучу времени, бесцельно ожидая ту, которая не вернется. Перед тем, как уйти, он мельком глянул на пепельницу и окурок с белым фильтром и синими буквами. «Парламент».

4.

Ночами Ева не смыкала глаз. А если во снах разгуливал не убийца, а она сама? По крайней мере, в сети велись такие обсуждения. Цикл статей о ведьме потряс страну. Журнал, и без того известный, приобрел просто небывалый наплыв читателей. Ведь там описывалось именно то, что происходило! Трупы в тех позах, в которых их находили. Откуда кому-то знать мелкие подробности убийства ведьмы, гадающей на воронах, или «невесты»? Правильно, неоткуда. На форумах предлагали посадить Еву и поражались, почему она до сих пор на свободе. Ева сама поражалась. Что-то там было нечисто.

Другие писали, что всё это обман, спланированный сценарий. Не бывает такого; смерти – фальшивка. Конечно, не бывает.

Она силилась бодрствовать. И все-таки ближе к рассвету засыпала.

Ведьмак был чем-то озадачен. Его сознание помутилось, и мысли всплывали нечеткие. Он постоянно повторял ту считалочку, словно ведунья внушила ему её гипнозом. Он любил потирать ладони и не носил часов. Он не смотрелся в зеркала.

Ева скачала все журналы о себе. Она читала долго, не веря тому, что Макс все это запомнил. Нет, не запомнил. Записал на диктофон. Он всегда вытаскивал телефон, когда начинал говорить с ней о снах или колдовстве. Но не крутил его в руках, а просто выкладывал на стол экраном вниз. Такая мелкая деталь, которую Ева никогда не принимала всерьез. А зря!

Он сломал ей жизнь. Игрался с ней как с глупой мышью. Ежедневно. Ежечасно. Теперь её могли узнать. Даже здесь, в загаженном хостеле на отшибе маленького городка, находящегося за тысячу километров от Залесья, она в опасности. Ева привыкла постоянно оглядываться и вслушиваться в звуки за стеной. Её поймают и посадят. Или ведьмак прознает про ведьму и придет за ней.

А Макс… Ну а что, он заслужил славу и почести. Мастер слога, автор закрученного романа, основанного на реальных событиях. Тиражи раскупаются в первые дни поступления в киоски. Все ждут, на какую жертву укажет чудачка-ведьма.

В зеркале отражалось чучело. Всклоченное и абсолютно белое, как вылинявшее. Только зрачки были с багровым отливом, налитые яростью и злобой. Она бы уничтожила Макса, если б не ушла. Нет! Нельзя. Не его, только не его. Кого угодно, но не его…

…У тьмы глаза темные, почти черные. А у неё светло-карие, с рыжеватыми крапинками. Как у кошки. И голос у неё мурлычущий. Она напевает колыбельную. Бабушка, которую Ева никогда не знала, рассеивала ночные кошмары…

Решено. Следующим утром Ева, поборов непонятный испуг, надавила на звонок квартиры, где жила родная сестра её бабки. Адрес она хранила в записной книжке. И сейчас, когда бежать всё равно некуда, Ева приехала в город сестры и обосновалась там. За дверью зашумели: загремела цепочка, щелкнул замок.

– Кто? – спросил моложавый голос из маленькой щелочки между дверью и косяком.

Ева представилась, добавив, что она внучка Марьи Павловны. Голос попросил подождать. Шлепающие шаги отдалились, затихли и вновь начали приближаться.

– Заходите.

За дверью стояла молодая женщина в белом фартуке. В руках она держала бежевые необъятные тапки.

– Евгения Павловна ожидает вас. Будьте помягче. Ей нельзя волноваться.

– А вы, простите, её дочь? – уточнила Ева.