Проклятая

Нимуэ всхлипнула, и тут Гавейн затих окончательно. Его глаз закатился, и она обхватила его щеки руками.

– О нет, держись! Держись!

Серебряные лозы поползли по ее щекам, освещая палатку. Ярость наполняла тело и вырывалась наружу с оглушительным ревом. Ее крик затушил все факелы в сумерках, сгустившихся над лагерем Пендрагонов, и эхом прокатился по деревьям в окрестных лесах.

Моргана осторожно высунулась из своего укрытия в густой роще близ королевского лагеря. Крик Нимуэ призрачным эхом повис в воздухе, и у Морганы на глаза навернулись слезы. Она знала, что это значит, и точно помнила приказы Нимуэ: если ее убьют, если станет худо, Моргана должна вернуть Меч Силы в руки фейри.

Лошадь заволновалась, встревоженная неестественным криком, и взгляд Морганы упал на меч, закрепленный в луке седла. Если и есть шанс, что Нимуэ еще жива, то меч ей пригодится. Моргана видела, как она проделывала с ним совершенно невероятные вещи, – так неужели сейчас, зайдя так далеко, они должны бросить Нимуэ на произвол судьбы?

Ни за что.

Моргана приподнялась на пятках, лошадь рванула вперед и галопом помчалась между деревьями. По извилистой оленьей тропе она спешила к лагерю Пендрагонов.

Белка дрожал в темноте. Он пробыл в палатке много часов, может, уже целый день. Крик, который он услышал, каким бы странным он ни казался, был похож на голос Нимуэ. Каким-то образом он задул пламя в пыточной палатке, и Красные Паладины изо всех сил торопились снова зажечь факелы. Руки Белки были привязаны к подлокотникам кресла, холодного и мокрого от крови Гавейна; пошевелить ногой он тоже не мог, потому что лодыжки связали схожим образом. Когда брат Солт вошел в палатку, его сердце затрепетало, точно у пойманной в силки птицы.

– Сейчас мы зажжем свет, – доложил один из двух паладинов.

– Мне он не нужен, – усмехнулся брат Солт. Его силуэт приблизился к Белке. Он положил кожаный сверток на стол перед мальчиком, развернул его, демонстрируя пыточные инструменты.

– Разве тебе не нужен огонь для твоей… – подручный паладин замялся, выбирая слово, – работы?

– Нет, – тихо ответил брат Солт, вытянув из кармашков свертка тяжелый железный винт и пару толстых клешней и поднеся их к зашитым глазам. – Я могу использовать иные предметы.

От страха Белка не мог дышать и вздрогнул, когда брат Солт коснулся его ноги.

– Ну что, может, поиграем немного?

Мальчик зажмурился, однако влажный вздох и звук двух ударов, последовавших за ним, слегка сбили его с толку, так что он решился открыть глаза.

– Братья? – брат Солт наклонил голову, прислушиваясь.

Белка почти не видел в темноте, но ощущал, что в палатке появился кто-то еще. Спустя мгновение серый капюшон навис над головой брата Солта. Тот нервно улыбнулся:

– Пришел посмотреть, мой Плачущий Брат?

– Нет, – ответил Плачущий Монах, и тонкая, еще влажная от крови сталь вонзилась в грудь брата Солта. Лезвие прошло насквозь и остановилось в нескольких дюймах от носа Белки, а затем ушло назад. Палач рухнул на спину, сандалии взметнулись в воздух, и монах оттолкнул тело сапогом. Он осмотрел спутанного Белку, затем двумя быстрыми ударами освободил руки мальчика. Еще два взмаха – и ноги тоже оказались свободными. Плачущий Монах дернул Белку за шиворот, почти подняв его в воздух.

– Идти сможешь?

– Я… я думаю, да, – пробормотал Белка.

– Держись рядом, – приказал монах, направляясь к выходу. Серый подол его рясы скользнул по шокированному лицу мертвого паладина.

Когда они вышли из палатки брата Солта, на улице стояла темень: Белка едва мог разглядеть очертания крупных предметов благодаря полумесяцу, висевшему на небе. Плачущий Монах за руку потянул Белку через извилистый лабиринт палаток, затем остановился. Оба одновременно услышали звон цепей. Оглянувшись, Белка увидел, что лунный свет упал на мертвое лицо-маску стражника из Троицы, затем высветил еще одного, и еще. Они стояли сплошной стеной и покачивали у ног ужасными цепями.

Белка насчитал десять стражей.

– Мы уже давно подозревали, что твои истинные помыслы обращены против Церкви, – аббат Уиклоу раздвинул в стороны двух стражников и обратился к Плачущему Монаху: – Любопытно узнать почему?

– Он всего лишь мальчик, – ответил монах.

– Да. Сирота-фейри. Возможно, он даже напоминает тебе кого-то, – задумчиво заметил Уиклоу. – Отдай его нам, Ланселот.

– За ту бочку, – спокойно приказал Белке Плачущий Монах, и мальчик мгновенно нырнул, укрывшись там. Монах вытащил меч и обернулся к Уиклоу:

– Я не хочу драться с вами.

– Пошатнувшиеся позиции Церкви должны быть восстановлены, – аббат Уиклоу заложил руки за спину. – Ведьма-фейри сгорит на кресте, как ей и положено. Пока мы с тобой говорим, на Побережьях Нищих уничтожают остатки ее народа, который пытался сбежать. И развратная слабость отца Кардена также должна быть устранена… Сдавайся, брат, и я обещаю тебе чистую смерть. Тебе известно мастерство воинов Троицы, так не заставляй их проливать кровь.

Монах молчал и оставался неподвижен. Закрыв глаза, он держал меч перед собой, стискивая рукоять.