Проклятая

Не обращая внимания на огонь, пожирающий правую ногу, Гавейн вытащил длинный меч и с рычанием рванул в сторону ручья, сжимая рукоять двумя руками. Его нога немного подвела во время замаха, но удар получился достаточно сильным, чтобы Плачущий Монах потерял равновесие; впрочем, не теряя времени, он перевел свое падение в рубящий удар, который Гавейн едва успел блокировать. Монах воспользовался преимуществом. По лесу разнесся звон стали о сталь, когда монах бросился вперед и толкнул Гавейна в сторону ручья: здесь, на скользких камнях, больная нога куда сильнее подводила его. Лишь зеленый наплечник спас его от невероятно сильного удара, способного разрубить человека пополам. Лезвие пробило доспех и достало до кожи, и Гавейн ощутил, как по плечу потекла теплая кровь. Он отступил в воду, спасаясь от непрерывной серии атак. Никогда прежде Гавейн не встречал столь быстрого воина.

Наконец он уткнулся спиной в камень, перехватил поудобнее меч и блокировал очередной замах монаха, ударив в ответ рукоятью. Гавейн попытался воспользоваться преимуществом, которое давал ему рост: он хотел прижать монаха к высокому берегу ручья и затем впечатать в прибрежную глину. Однако монах схватил сломанную стрелу в бедре Гавейна и со всей силы провернул ее, вырывая у противника крик. В довершение он пнул Гавейна в бедро, вынуждая хромать еще сильнее.

Плачущий Монах схватил противника за ухо и отступил назад, собираясь нанести смертельный удар, но тут из-за деревьев, рыча, словно леопард, вывалилась Кейз. Она швырнула монаха в воду, о камни, выбивая меч из его рук.

Они отчаянно сражались. Кейз хлестала по воздуху хвостом, рвала противника клыками и когтями. Монах попытался оттолкнуть ее, но она набросилась снова, вонзая зубы ему в горло. И все же каким-то образом он смог высвободиться, оказался сверху и схватил ее за шею, перекрывая воздух. Кейз продолжала бороться, когтями она впилась монаху в щеки – аккурат под странными родимыми пятнами возле его глаз. Однако он держался стойко, не отпуская ее. Она пыталась чертить пальцами руны, хрипеть заклятья, но в какой-то момент кошачьи глаза закатились, и Кейз обмякла в руках монаха. Он швырнул ее на камни, поднял меч, вытер его от крови и вонзил ей в спину.

– Кейз! – Гавейн с трудом поднимался на ноги.

Настал его черед. Гавейн выбирался на берег, держась за вислые ветви бузины, пробираясь к мосту через тину и грязь. Монах уверенно шагал за ним – плавно, не торопясь.

Гавейн буквально рухнул на древние камни, цепляясь руками за мох. Раненая нога не выдерживала его веса, а доспех был пропитан кровью. Тело свело судорогой, но, когда в воздухе раздался свист приближающегося меча, Гавейн успел поднять свой – как раз вовремя, чтобы отразить удар Плачущего Монаха. Они сцепились, Гавейн поймал меч противника в захват и оттолкнул его к мосту. Сила против силы. Гавейн проталкивал клинок к горлу монаха, а тот вцепился в мох, собираясь с силами для рывка. Глаза Гавейна скользнули по руке врага, ожидая нападения, но то, что он увидел, ошеломляло.

Рука Плачущего Монаха – ее текстура, ее цвет – оставалась совершенно невидимой на фоне мха. Он сливался с поверхностью моста, словно хамелеон.

– Ты один из нас? – потрясенно выдохнул Гавейн.

Монах оскалился и швырнул Гавейна через мост. Тот опустился на колено, пытаясь удержать меч, отразить безжалостный град ударов – но монах был в ярости, а Гавейн потерял слишком много крови. Когда его рука ослабла, монах не преминул воспользоваться этим и ткнул Гавейна под ребра.

«Ну, вот и смерть», – мрачно подумал Гавейн, вспоминая Кейз. Однако, хотя он ожидал, что Плачущий Монах будет бить насмерть, тот ударил его по голове рукоятью меча. Мир закружился, и Гавейн рухнул на каменный мост. Он еще услышал, как монах прошипел: «Они хотят взять тебя живьем», – а затем последовал новый удар, и все потемнело.

Сорок два

Замок лорда Эктора оказался небольшим, крепким и хорошо приспособленным для обороны: четыре круглые башни по бокам, защищающие навесные стены, подъемный мост, угрожающие бойницы и высокие зубцы. Однако, когда Красные Паладины бежали, оставшиеся стражники, уже пережившие одно поражение, предпочли сдать замок без боя.

Обезоруженные, солдаты Эктора сбивались в небольшие группы и тихо переговаривались, пока Рос вел Нимуэ, Моргану и Артура в Большой зал. Потолок над огромной комнатой удерживали перекрещенные балки и каменные колонны в черно-золотых цветах Эктора. Его знамя – золотой дракон на черном поле – свисало позади скромного трона.

Моргана и Артур следовали за Нимуэ, отставая на несколько шагов.

– Что за партию ты разыгрываешь, братец? – спросила Моргана.

– Вижу, ты по мне скучала. Тоже рад тебя видеть, дорогая сестрица.

– И мы должны просто поверить, что ты вдруг превратился в защитника фейри?

– А я не могу просто быть другом Нимуэ? – раздраженно спросил Артур. – И тебе-то что за дело? Переживаешь, что она не принадлежит тебе целиком и полностью?