Проклятая доля

Как бы там ни было, лишь в результате фундаментального анализа можно достаточно четко выделить оппозицию двух политических методов: метода, исходящего из страха и тревожных поисков решения, который с поиском свободы совмещает императивы, в высшей степени свободе противопоставленные; и метода свободы духа, отправляющегося от глобальных ресурсов жизни, для которого все сразу же решено, все богато изобилием, и который соразмерен вселенной. Я настаиваю на том факте, что для свободы духа поиски решения - это роскошь, избыток: именно это придает решению несравненную силу. Тем, кто позволяет ставить политические вопросы только своей тревоге, становится все труднее разрешать их. Тревога должна их ставить. Но их решение в какой-то момент требует, чтобы она смолкла. Формулируемый мною в конце тома смысл политических высказываний, к которым приводит эта книга, связан с этой здравой позицией.[2]

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

I. СМЫСЛ ОБЩЕЙ ЭКОНОМИИ

1. Зависимость экономии от течения энергии по Земному шару

Если требуется поменять колесо автомобиля, вскрыть гнойник или взрыхлить виноградник, то справиться с этой строго определенной операцией будет нетрудно. Элементы, на которые направлено действие, вовсе не изолированы от остального мира, по па них можно воздействовать, как если бы они таковыми были: операцию можно завершить так, что ни на миг не: возникнет необходимости рассматривать совокупность, неотъемлемыми частями которой служат колесо, гнойник или виноградник. Произведенные изменения не приводят к ощутимым переменам в остальных вещах, и непрестанное воздействие извне тоже существенно не влияет на ход операции. Но все складывается иначе, если мы будем рассматривать какую-нибудь важную экономическую деятельность, например производство автомобилей в Соединенных Штатах. То же самое и с куда большим основанием можно сказать об экономической деятельности в общем.

Между производством автомобилей и общим движением экономики взаимозависимость довольно очевидна, но экономика, взятая в своей совокупности, обычно изучается, как если бы речь шла об изолируемой системе операций. Производство и потребление, конечно, взаимосвязаны, но если рассматривать их вместе, то, казалось бы, нетрудно изучать их так, словно речь идет о единой элементарной операции, относительно независимой от того, чем она не является.

Этот метод правомочен, и наука никогда не действует поиному. И все-таки экономическая наука не дает результатов того же порядка, что и физика, изучающая конкретное явление, а затем - в их взаимосвязи - совокупность явлений, поддающихся изучению. Экономические же явления нелегко изолировать, а их общую взаимосвязь нелегко установить. По этому поводу можно спросить: не следует ли рассматривать эту совокупность производственной деятельности в тех изменениях, которые вызываются в ней всем, что ее окружает, и в тех, которые привносит в окружающее она сама? Иными словами: может быть, уместно изучать систему человеческого производства и потребления в рамках какой-то более обширной совокупности?

В науках подобные проблемы обычно носят академический характер, но движение экономики настолько неудержимо, что никто не удивится, если за первым вопросом последуют и другие, не столь абстрактные: нет ли в совокупности промышленного развития, в социальных конфликтах и планетарных войнах - одним словом, в осуществляемом людьми глобальном труде - тех причин и следствий, которые обнаруживаются лишь при условии изучения общих данных экономики? Можем ли мы стать хозяевами столь опасного производства (от которого мы ни в коем случае не можем отказаться), не уразумев его общих последствий? Не должны ли мы, раз уж непрестанно развиваем экономические силы, ставить проблемы общего характера, сопряженные с движением энергии по Земному шару?

Эти вопросы дают возможность - наряду с теоретическим смыслом - уловить и практическую ценность вводимых ими принципов.

2. О необходимости бесполезных потерь избытка энергии, которая не может потужить росту системы