Проклятая группа. И последние станут первыми

На вторые сутки Кротов начал вставать. Благодаря опоясывающему его ребра гипсу он мог пусть сдавленно, но дышать, но главное – Кротов был затруднен ровно в тех движениях, которые до операции вызывали у него боль. Поэтому, побродив по коридорам отделения, уже вечером Кротов предпринял мужественную попытку выбраться из здания.

Через несколько дней к нему заехали отец и сын Пешковы. Кротов спустился вниз и встретил их на лавочке аллеи перед отделением. Стас привез сигареты (наконец-то хоть кто-то сообразил!). Кротов курил осторожно и не затягивался, помня о заживающей ране в нижней части правого легкого.

– И сколько ребер у тебя сломаны?

– Три. Еще в трех трещины, – Кротов невесело усмехнулся. – Забавно, кстати. Та убитая, Щербакова. Ей в свое время тоже три ребра сломали.

– Карма, дядь Саш, – вставил Пешков-младший

– Не знаю насчет убитой, а тебе нехрен было со всей дури на пол плюхаться, – отметил Пешков-старший.

– Тебе хорошо говорить. Ты если и плюхнешься, у тебя жировая прослойка в метр толщиной – ничего не почувствуешь.

Пешков был одной комплекции с Кротовым, но в их бытность напарниками Пешков раздобрел во время отпуска, и с тех пор Кротов заклеймил его толстяком. Зная об этом, Володя засмеялся.

– А ты чего, Вован? – Кротов покосился на его форму. – Как дела? Я смотрю, жетон прицепил. Никак в патруль вернули?

– Вернули, второй день сегодня, – довольно кивнул Володя.

– Поздравляю. Это тебе за твой подвиг?

– Какой там подвиг, – буркнул Пешков-старший. – Они там охренели все, уроды. Проверка еще идет. Думают, заводить на него дело или нет.

– Шутишь? Какое к черту дело?

– У них спроси. Хотят халатность пришить. Постовой должен быть бдительным. А при начале стрельбы сначала производить предупредительный выстрел, а только потом стрелять на поражение. Ты не знал?

– Хорошо, что у меня тогда ствола не было, – покачал головой Кротов. – Когда на меня напали. Уроды, ведь точно статью бы пришить попытались… Вован, ну ты держись, что ли.

Пешков-младший кивнул.

– Александр Николаич, если все-таки решат меня раком поставить и выпереть из полиции… Может, вы поможете? В смысле, возьмете к себе в группу? У вас же там… ну, отщепенцы одни как бы. В смысле официально. Ну вот будет четыре отщепенца, а не три.

Кротов засмеялся, но тут же закашлялся и застонал от боли в боку.

– Твою мать, как достало меня все это… Почему у них нет этой кнопочки с болеутоляющим, как в кино показывают? Я бы только на нее и нажимал все время.

– Вот поэтому и нет, – хмыкнул Пешков-старший. А Володя продолжал смотреть на Кротова, ожидая ответа. Кротов кивнул.

– Володь, если тебя из ППС попрут, я попробую забрать тебя в подвал, к нам. Если нас самих, конечно, к этому времени из ментуры не попрут.

– Вы же сделали все, чего от вас хотели, – возразил Стас.

– Я уже почти неделю здесь валяюсь. А от начальства полная тишина. Так что я не сильно обольщаюсь.

Лазарев тоже не обольщался. К ним в подвал никто сверху не заходил. Единственной приятной новостью на работе было то, что в столовой и коридорах окружного управления больше никто не хмыкал им вслед. И это немного льстило. Но опера хотели большего.

А вот дома у Лазарева все изменилось. После сцены с истекающим кровью Абдрашитовым, который целился ей в лицо, Катя была в глубоком шоке. Шок только усилился, когда она узнала, что этот человек был причастен к смерти двух женщин. Но ее спас болезненный и обессиленный Кротов. Это заставило Катю пересмотреть отношение не только к приятелям мужа, которых в душе презирала, но и к самому мужу, которого – чего греха таить – всегда считала тряпкой. Возможно, это был посттравматический синдром, который скоро сойдет на нет, но пока Лазарев был для Кати воплощением оплота и защиты.

– Дали, – буркнул Лазарев, вручая Кате деньги. – Как и обещали.

– А чего недовольный такой?

– Ты посмотри, сколько. Премия… Уж тогда назвали бы как-нибудь по-другому. Например, «на жвачку».

– Не расстраивайся.

– Так что борода твоей маме с балконом. А Витальке с рюкзаком.

– Зато мы можем потратить деньги на себя, – ободряюще улыбнулась она. – Может, сходим куда-нибудь?

– Что?

– Почему нет? Мы с тобой лет десять никуда не выбирались. Работа-дом, дом-работа… В ресторан или кафе, может, а?

– Тебя тот урод со стволом по голове не ударил случаем? – не удержался Лазарев.

Катя вспыхнула и уже готова была ответить ему недвусмысленной крепкой репликой, но сдержалась и заставила себя взять его за руку.

– Если не хочешь никуда идти, я могу попросить маму переночевать у подружки. А Виталя как раз у одноклассника остаться уже недели две собирается. А мы с тобой… Как думаешь?

Если это был результат удара по голове – Лазарев готов был колотить жену по макушке хоть ежедневно.