Проклятая и безликая

Я была бы рада провести еще времени с матерью, в ее ласковых объятьях, разговаривая обо всем на свете, ровно так, как то было раньше. Но Аколит, которую я встретила во время наших прогулок с Сессиль, настояла на посещение казни, подле нее. Мать не решилась на это, сказав, что лучше поближе познакомиться с Аль, которая, по ее словам, скорее всего, сможет связать свою жизнь с Людвигом, даже несмотря на то, как именно закончится спор брата и отца. Но несмотря на столь милосердные слова, называть девушку членом семьи Сессиль начисто противилась, предпочитая использовать десятки слов и оборотов, лишь бы не выступать на эту территорию. Впрочем… возле костра не хватало далеко не только моей матери, никто из моей семьи, включая Гвин, пока еще не явился на это представление. Тиер и Людвиг вели переговоры с Тревелья, не выходя из имения, названная сестра прямо сейчас отдыхала в комнате, отсыпаясь после тяжелого дня. Ей не было интересно на смерть через сожжение, я разговаривала с девушкой об этом, и как оказалось, она видела это с самого раннего детства, как и повешение и даже военный суд, происходящий крайне быстро и просто, ударом в сердце или горло взмахом клинка. А вот проведенные нами пытки, сильно истощили девушку, во многом, из-за множественного магического влияния, идущего в течение целого дня с самых разных сторон. Мои силы, текущие через нее практически всегда, келья Аколита, наполненная силой, умирающий жрец и его сожженная книга, что при своем медленном крахе выпускали отчаянные волны магии. Не будь она из рода Грау, подобное бы оказало на нее ужасное влияние, но благодаря древней крови, Гвин отделалась лишь усталостью, да еле заметной головной болью. Тем не менее, от подобного мне легче не становилось, сон казался излишком, а Аколит не появлялась… по-прежнему ошиваясь где-то в доме, оставив меня наедине с мыслями и скорым мертвецом.

Остальное окружение не придавало мне никакой уверенности ни в чем, что могло произойти дальше. Мне не было интереса говорить с ними, и даже не пыталась завести разговор, не находя ровным счетом никого, достойного этой части. Крестьяне, которые подготавливали столб, порой перекидывающиеся несмешными шутками, не вызывали во мне доверия, и признаться, они сами несколько раз бросали на меня испуганные, почти что презрительные взгляды, всячески стараясь находится от меня на расстоянии. Несколько гостей, сидящих на траве и глядящих на величественное сооружение, разговаривали между собой о каких-то неважных вещах, вмешиваться в диалог я не хотела, да и не считала подобное нужным. Юноша Аколит, подходить к которому я боялась, оставался последним вариантом, который разумеется, я отбросила первым же делом. После того, как я залезла в его разум и переворошила мысли, мне было слишком страшно рядом с ним, опасаясь той кары, которую он мог обрушить на меня. Но, к счастью или сожалению, он был занят, стоя на соломе и вырезая на столбе какие-то письменна, начисто игнорируя недовольный ропот крестьян, которые из-за этого не могли покончить с работой и разойтись по домам. Во многом, потому что тот прижимал к полу брошенную вокруг солому. Удивительно, но Мирен здесь тоже видно не было, хотя признаться, первую, кого я ожидала увидеть, была именно девушка, что оказалась главной, в какой-то мере важнейшей вехой в жизни Марка, полностью изменившая абсолютно все. Жрица вообще не попадалась мне на глаза в течение остатков дня, но и в главном зале ее больше не было. Я даже попала в лазарет, но и там оказалось, что матриарха нет, а лекари сказали, что не могут поведать о том, где девушка сейчас находится. Ей обещали встречу с жрецом, случилась ли она? Или все попросту устали ждать ее пробуждения, решив, что это не стоит того? Спросить у самого Марка я не могла, все так же из-за Аколита, к которому боялась подходить. Ответом на эти вопросы мне стали тихие шаги, сминающие траву под ногами матриарха, плавно шествующей к месту сожжения, держа руки около пояса, сжимая их между собой и пальцами, маниакально и нервно, царапая тыльные стороны ладоней. Каждый ее шаг казался движением змеи, изощренным, подвижным, я видела, как ее спина и торс двигаются единым механизмом, как ноги перебирают по земле, практически желая слиться в единый хвост и избавиться от этих ненужных, раздражающих движений, но в итоге, лишь имитирующие движения знакового животного, которому та служила и возносила молитвы.