Проклятая и безликая

Я осталась наедине с семьей, впервые за долгое, очень долгое время… казалось, что только подобное событие и могло заставить нас собраться воедино, но счастье по поводу моего спасения, весьма быстро сменилось всепоглощающей тишиной, тихими вздохами матери и застывшим отцом, глядящим в никуда. Поднявшись с колен, он отошел от меня, облокотившись на стол и тяжело вздыхая. Его пальцы беспокойно ударяли об окропленные кровью брюки, одна из рук, как оказалось, была туго перебинтована, но продолжала кровоточить, окрашивая льняные бинты в алый цвет. Я аккуратно подошла ближе, пытаясь инициировать разговор, но опасаясь его даже сильнее, чем недавнего боя. Мне было так сложно понять, о чем же именно думает отец, насколько именно он ошарашен тем, что произошло, и как теперь относится ко мне. Возможно, я правда совершила какую-то ошибку. В воздухе повисло странное напряжение, я бросала взгляды на мать, но та боялась встречаться со мной глазами, словно переживая о том, что увидит в них нечто новое, неведомое и ужасное, то, что видела вот мне Гвин. И это страшило ее, Сессиль даже не обняла меня, до сих пор стоя около стены, чуть дрожа и сжимая длинные пальцы, с блестящими на них кольцами. Что теперь, ведь я точно знала, что опасения матери подтвердились, и что догадки оказались правдой. Так что теперь она будет думать? Как теперь отнесется к своей собственной дочери? И изменит ли вообще своего отношения… Боясь того, что я смогу понять мысли Сессиль и ужаснуться ими, я пыталась разглядеть облик отца, но лицо Тиера не выражало никаких лишних эмоций, оставаясь чуть бледным после недавнего боя, хмурым и усталым.

- Все же, я сделала что-то не так, да? - Вновь спросила я, подумав, что при посторонних, они не хотели отчитывать меня и еще сильнее портить репутацию, которая после этого дня точно не станет лучше. К горлу подступил ком, на глазах выступили слезы, которые казалось вот-вот покинули меня, но оказывается, день еще мог стать для хуже. Начав всхлипывать, я опустила голову, пытаясь не дрожать. Ноги предательски начали подгибаться, вот-вот готовые уронить меня на пол. Отчаянно держа себя в руках, я отступила в сторону, не зная, в чем же совершила ошибку, и что теперь… что теперь мне вообще стоило делать. - П-простите…

- Годрик вновь оказался прав, дорогая, думаю, ты и сама это видишь. Нужно было послушать его еще давным-давно. - Отец опустился рядом со мной, позволяя прижаться к нему, тем самым оставшись на ногах. Обняв его, я пыталась сдержать слезы, попутно догадываясь, в чем же именно я ошиблась, что сделала не так и почему вновь оказалась виноватой. В чем? Если я… спасла многих, даже Ревнители сказали, что это моя заслуга. Неужели, даже после такого, я лишь разочаровала своих родителей? Но тогда… что вообще нужно сделать, чтобы наконец получить их признание, а не отрешённость и боль. - Ты молодец, просто… нам с твоей матерью тяжело признать то, что Они выбрали твою судьбу за тебя. Мы знаем, что такое война, что такое священное бдение… Поверь, мы просто хотели, чтобы ты жила счастлива.

- Но я же никогда не могла стать как вы… Я хочу быть как Годрик, как Гвин… - Отец тяжело вздохнул, поглаживая меня по спине и словно сам пытаясь сдержать слезы. Внезапно, я услышала как тихо плачет Сессиль, делая к нам нерешительные, робкие шаги, такие же, как я пыталась делать навстречу отцу. Опустившись рядом, ее пальцы обняли меня со спины, прижимая к себе и поглаживая слипшиеся от крови волосы. Горячее дыхание ударило в спину, приятно согревая после ледяных доспехов Маккольма и стылой крови на них. - Я люблю вас… но… но…