Проклятая игра

В эти три дня Мамулян не покидал дома, во всяком случае, Марти не видел, как он выходил. Он мельком появлялся в окне нижнего этажа, выглядывал наружу, на залитую солнцем улицу, но такое случалось нечасто. И пока он был в доме, Марти и не думал о попытках спасения. Никакое мужество — а этого качества у него было не так уж безгранично много — не заставило бы его пойти против сил, которые защищали Европейца. Нет, он должен сидеть и ждать, пока не представится случай побезопасней.

На пятый день его наблюдений, когда жара чувствовалась еще сильно, удача улыбнулась ему. Около восьми пятнадцати вечера, когда сумерки вторглись на улицу, рядом с домом остановилось такси, и Мамулян, одетый для казино, сел в него. Почти через час другой человек появился в дверном проеме, его лицо расплывалось пятном в сгущающейся ночи, но ясно выражало голод. Марти видел как он закрыл дверь и затем принялся шляться туда-сюда по тротуару, прежде чем уйти. Он дождался, пока неуклюжая фигура скрылась за углом Калибан-стрит, прежде чем вылезти из машины. Решив не рисковать даже самой малостью — это был его первый и, возможно, единственный шанс спастись, — он пошел на угол, чтобы убедиться, что мясник не совершает просто вечерний моцион. Но массивная фигура явно двигалась к центру города. Только когда он совершенно исчез из виду, Марти вернулся к дому.

Все окна были закрыты, и задние, и фасадные, нигде не виднелось света. Может быть, — подняло голос сомнение — ее даже нет в доме, может быть, она ушла, когда он дремал в машине. Он взмолился, чтобы так не оказалось, и молясь, пытался открыть заднюю дверь фомкой, которую купил специально для этой цели. Ее и фонарик — аксессуары уважающего себя взломщика.

Внутри был чистый воздух. Он начал поиски с первого этажа, комната за комнатой, решив следовать определенной системе, пока это возможно. Времени вести себя непрофессионально не было: никаких криков, никакой спешки, только осторожное, действенное изучение. Все комнаты были пусты — ни людей, ни мебели. Некоторые вещи, оставленные прежними обитателями, больше подчеркивали, чем смягчали ощущение запустения. Он поднялся на один пролет.

На втором этаже он нашел комнату Брира. Там воняло: нездоровая смесь духов и сырого мяса. В углу стоял включенным широкоэкранный черно-белый телевизор, звук убран до шепота — показывали какую-то викторину. Ведущий беззвучно выл, презрительно насмехаясь над поражением игрока. Дрожащий металлический свет падал на немногочисленную мебель комнаты: кровать с голым матрацем и несколькими испачканными занавесками; зеркало, стоящее на стуле, на сиденье разбросаны косметические принадлежности и бутылки с туалетной водой. На стене — фотографии, вырванные из книги, про жестокости войны. Он только бросил на них взгляд, но детали, даже при сомнительном освещении, пугали. Он прикрыл дверь этой нищей комнаты и открыл следующую. Это был туалет. За ним ванная. Четвертая, и последняя, дверь на этом этаже имела перед собой узкий коридорчик, и она была закрыта. Он повернул ручку раз, еще раз, туда и обратно, а затем прижал ухо к дереву, ожидая что-нибудь услышать.

— Кэрис?

Ответа не последовало: ни звука, говорящего о присутствии человека.

— Кэрис? Это Марти. Ты меня слышишь? — он снова подергал ручку, с большей силой. — Это Марти.

Нетерпение переполнило его. Она была там, за дверью, — он был абсолютно уверен в этом. Он толкнул дверь ногой, скорее от досады, затем, изо всей силы ударил по ней. Дерево начало расщепляться под его натиском. Еще с полдюжины крепких ударов — и замок затрещал. Он окончательно выбил дверь ударом плеча.

Комната пахла Кэрис, она была полна ее теплом. Но если не считать ее саму и ее тепло, комната была пуста. Ведро в углу, куча пустых блюдец, разбросанные книги, одеяло, маленький стол, на котором лежали ее принадлежности: иглы, шприц, тарелки, спички. Она лежала, свернувшись калачиком, в углу. Маленькая лампа стояла в другом углу, покрытая сукном, которое навесили, чтобы приглушить свет, материя отбрасывала четкую тень. Она была лишь в футболке и панталонах. Остальные части туалета — джинсы, свитера, рубашки — были разбросаны вокруг. Когда она подняла голову и взглянула на него, он увидел на ее лбу пот, от которого слиплись волосы.

— Кэрис.

Сначала она, казалось, его не узнала.

— Это я, Марти.

Какой-то тик наморщил ее блестящий лоб. «Марти?» — сказала она чуть слышно. Морщина увеличилась — он не был уверен, что она вообще его видит, ее глаза закатились. «Марти», — повторила она, и на этот раз имя, казалось, что-то для нее означало.

— Да, это я.

Он пересек комнату. Кэрис казалась почти потрясенной его неожиданным приближением. Глаза широко раскрылись, в них мелькнуло узнавание вперемешку со страхом. Она полусела, футболка прилипла к потному телу. Изгиб руки был весь в кровяных точках и синяках.

— Не подходи ко мне ближе.

— Что случилось?

— Не приближайся!

Он отступил перед свирепостью ее тона. Что они с ней сделали, черт возьми?

Она села и положила голову на ноги, держа локти на коленях.