Проклятая картина Крамского

Некогда она бы не усомнилась в том, а ныне муж вдруг отдалился. Он и ворчать-то перестал, отвернулся, делая вид, что Матренины дела ему не интересны… Петенька? Дорогой сынок… Все тут полагают, что Матрена к сыну равнодушна, но это неправда.

Ей просто…

Неуютно под нянькиным строгим взглядом. И в редкие встречи Матрена чувствует себя не матерью, а чужой женщиной. И Петенька сторонится… Что ему рассказывают?

Может, и вправду вернуться?

Ненадолго… год или другой… родить еще одно дитя… Мысль о беременности вовсе не радовала. Тело вновь расплывется, кожа сделается дурна, волосы сыпаться начнут, невзирая на все маски и притирания. Зато Давид будет счастлив… и, быть может, примирится… вернется… Ей все же не хватает его, прежнего, готового часы проводить подле.

И рассказывать… О чем же они говорили?

О чем-то важном. Только удивительно, что Матрена все забыла. Если бы и вправду важное было, неужто она бы и в самом деле забыла?

Главное, что тогда Давид на нее надышаться не мог.

А теперь… Определенно, стоит вернуться. Сказать, что она сожалеет… Хотя неправда, не сожалеет она. Нынешняя жизнь – для нее. И что дурного, если Матрена немного ей увлеклась? Небось, и сам Давид, сказывали, некогда вел себя весьма и весьма вольно…

Но пускай, не время меряться обидами.

Простить.

И собрать семью, которая вот-вот разлетится на осколки… Свекровь будет рада… Нет, не надо думать о таком. Развод? Ради сына Давид не станет себя позорить, и его тоже… Петеньку он любит беззаветно, и порой Матрена искренне завидует этой любви. Быть может, Давида просто не хватает на то, чтобы любить двоих сразу?

Она оглянулась на камин.

Пламя пылало ярко, только жара не давала. А несчастное письмо, от него и пепла не осталось…

– Вернуться? – Давида неурочный визит супруги вовсе не обрадовал. Он писал письмо.

Амалии.

И пытался отделаться от мысли, что некогда все же совершил ошибку… Ошибаются все, а матушка шепчет, что ошибаются все, и исправить ее не поздно.

Если подать прошение о разводе…

Удовлетворят.

Дорого обойдется, но не дороже, чем новые наряды Матрены Саввишны… Откуда она только взялась, сия великосветская особа, будто бы и вправду рожденная в каком-нибудь родовитом семействе. И куда исчезла милая его Матрена?

Высший свет преобразил ее.

Преображение это пришлось Давиду не по вкусу.

– Вернуться. – Матрена, не дождавшись приглашения, присела. – Амалии пишешь?

В голосе ее проскользнули ноты… обиды?

Недоумения? Не понимает, отчего это супруг сделался равнодушен к ее чарам, предпочитая Амалию?