Проклятая Мангазея

Вспомнив слова Тимошки о незнании ничего дочерью, усомнился. Матушка намекала как-то, что та уж слишком приветливо поглядывала на болвана Тишку. Встал, походил, успокаиваясь и прислушиваясь к щемящему сердцу. Кликнул жену. Та заглянула в щель двери вопросительно.

— Пусть Агафья зайдёт. Разговор имею к ней.

Боясь спрашивать о причине, матушка исчезла. А отец Яков всё раздумывал о странном поведении Тимошки. Его шкурках и тех денег, которые он так глупо потерял. Пять сороков!

Робко вошла Агафья и стала у двери в ожидании. Отец поглядывал на дочь сурово, молчал, нагнетая обстановку страха и робости на дочь. Наконец спросил тихо:

— Ты встречалась с Тимошкой? Отвечай, как на духу, дочь моя!

Бледность заполнила всё лицо девушки. Она молча стояла, не в силах справиться с охватившем её ужасом расправы. Но понукаемая отцом, прошептала:

— Матушка ведь запретила, батюшка. Нет, тятя! — ответила девушка, словно ныряя в ледяную прорубь. — Как можно!

Отец пристально смотрел на дочь. Та стояла, опустив голову, бледность не покидала её лица. Раздумывал, правду ли та молвила. Угадать точно не смог.

— А в мыслях держала? Думала о нём? — уточнил он.

— Изредка думала, тятя, — почти шёпотом ответила Агафья. — Он парень красивый.

— Говоришь, как потаскушка! — взорвался отец. Даже жена, стоящая рядом с дочкой, вздрогнула, испугавшись. Женщины молча ждали продолжения. Но не услышали.

— Агафья, что случилось? — спросила тихо мамаша. — Что ты такое натворила?

— Ой, мама! Ничего я не натворила! Я не могла сказать тяте неправду. — И залилась слезами отчаяния и настоящего горя. Родители не могли понять какова истинная причина такого плача и переживания дочери.

Последние слова дочери показались отцу правдой, и он помаленьку успокоился. Даже снизошёл до объяснения, заявив всё же со злыми тонами в голосе:

— Этот проходимец Тимошка вздумал просить нашу дочь в жены! Даже большие деньги предлагал. Надо же дойти до такой наглости, Господи!

— Ты ему, конечно, отказал, батюшка? — спросила жена. — А сколько денег у него?

Супруг глянул на жену грозно. Прикусила язык и больше не задавала глупых вопросов. Лишь утешала всё ещё рыдающую дочь.

— Ладно, матушка. Пусть Агафья идёт к себе. Обед на столе? Водочку поставь.

Жена поняла, что гроза миновала и поспешила увести дочь.

За столом нависла гнетущая тишина. Матушке так не терпелось побольше узнать о разговоре с Тишкой, что она то и дело поглядывала на супруга. Тот всё понимал, помалкивал и без аппетита поглощал обед. Даже пропустил вторую плошку за воротник, чем испугал попадью. Она то и дело крестилась, шептала молитвы, а поп чувствовал нарастающее раздражение. Вдруг показалось, что супруга стала похожа на свинью матку, вот-вот готовую опороситься. Бросил зло ложку и ушёл к себе. Попадья бросилась к нему, получила в ответ рык и поняла, что всё не так просто и легко. К тому же супруг сказал, не оборачиваясь:

— В храм не пойду. Хвораю. Всех прогоняй!

Хозяйка так перепугалась, что не осмелилась ничего спросить. Лишь это немного успокоила отца Якова. А матушка посеменила к дочке. Та лежала на кровати, утёрла слезу, подняв голову. Спросила устало:

— Что вам, матушка? Вы чем так испуганы?

— Отец что-то уж сильно расстроился. С чего бы так? Тимошку прогнал, что ж ещё? Или ты что-то знаешь да помалкиваешь?

— Что я могу знать, матушка? Я сама так испугалась! Об чём папенька говорил с тем Тимошкой? Он вам не сказал?

— Так сама слышала, — с подозрением сказала попадья. — Говори, коль что знаешь. Не молчи, тебе легче станет, коль выговоришься. Дочка?

— Я не знаю, о чем мне надо говорить, матушка, — чуть не плача ответила дочь. Начав говорить ложь, она уже не могла остановиться. Это её так пугало, что толкало продолжать начатое. Казалось, что так будет меньшим злом. В какой-то момент она сама поверила в свою ложь. Зато так было легче притворяться.

Мать вздохнула и ушла, так и не развеяв окончательно подозрения. Решила поговорить с сыном Петром. Знала, что тот большой любитель подслушивать да подглядывать, и мог пролить свет на поведение сестры.

— Ничего особенно, матушка, я не замечал, но уверен, что у них что-то есть, — ответил Петька на вопрос матери. — Помните тот праздник окропления церквей? Так тогда мне показалось, что Агафья нарочно исчезла. Народа было так много, что я не успел засечь, куда и с кем она побежала.

— Неужто с Тимошкой? — вздохнула попадья горестно.

— Утверждать не могу, матушка, но вполне может быть. Он всегда ей нравился, этот оборванец. Чего сейчас приходил?

— Просил руки твоей дочери, Петя! Представляешь, до чего он докатился, нахал! Большие деньги предлагал тяте. Откуда они у него?

— Может, он не все тогда, зимой, передал тяте те шкурки. Вполне мог часть оставить себе. Вот и решил купить расположение тяти. К тому же в новом наряде он выглядит вполне прилично. И не удивительно, что сестра признала в нем возможного жениха, матушка. А много он готов дать тяте за… сами знаете, матушка?

— Как я поняла, столько же, как и в первый раз. Да разве ты что-то знаешь?