Проклятая повесть

– А вы знаете, где здесь ваше солнце? – прозвучал встречный вопрос.

– Нет, не знаю.

– Так как же я объясню, откуда мы?»

Людмила захлопнула книгу и небрежно бросила на стол:

– Ну, каково?

Битюгин на этот раз молчал. Действительно, приведенный фрагмент диалога с инопланетянами был настолько банален и примитивен, что не выдерживал никакой критики.

– Тебе ли не знать, Лева, – торжествующим и поучительным тоном продолжала супруга, – мы сами себя еще не знаем. Не нужно собственную непознанную сложность усложнять еще и инопланетянами, богами, которые борются за обладание энергией наших душ. Все эти параллельные миры…

Она резко оборвала свой монолог; потому что чайник уже закипал в третий раз. Она заварила, свежую порцию чая.

– Все это слишком банально, Битюгин, слишком по-человечески происходят все контакты с так называемыми инопланетянами. Из того, что человек для науки – все еще сплошное белое пятно, вовсе не следует…

Лев Петрович фыркнул и потянулся за сахаром.

– А ты не фыркай, не фыркай, Битюгин.

– Да я что? Просто показалась мне, что ты, голубушка, без пяти минут Лев Шестов.

– Пусть Шестов или кто угодно, но все свидетельства очевидцев инопланетян примитивны донельзя! Рассуждения этого Лялькина на таком фоне, – чуть ли не новое откровение.

– Продолжай, продолжай. – проговорил Лев Петрович, прихлебывая чай и аппетитно похрустывая печеньем.

– А чего тут продолжать? Мучишь ты себя зря, Битюгин. Ну, был такой приятный пациент, Адамов. Умер один желчный, злобный человек и два человека добрых, отзывчивых поправились, что из того? Если бы велась статистика смертей на предмет смертности добрых и злых…

– То подтвердила бы, что добрых людей умирает больше, – перебил Людмилу супруг.

– Доброму человеку даже самый жестокий судья не дает большого тюремного срока, а «жизнь – есть ложь и тюрьма». Не мной сказано, а Достоевским.

– Намек поняла. Знаешь, Битюгин, я спать пошла, – и Людмила демонстративно удалилась в спальню.

* * *

Утром в кабинете профессора Битюгина раздался телефонный зуммер. Звонил вчерашний лектор, Лялькин.

– Здравствуйте, Лев Петрович. Что же Вы не предупредили меня, что будете присутствовать на моей лекции? Да еще и на диктофон записывать.

Упоминание диктофона смутило Битюгина: он был уверен, что никто, даже сидящий с ним журналист, этого не заметил. Поэтому как-то сам собой выскочил вопрос:

– Откуда вы, голубчик, узнали о магнитофоне? Как вам удалось разоблачить стариковскую хитрость? – и тут же, чтобы сгладить неловкость, спросил: – Я что-то плохое сделал?

– Да, нет. Ничего «плохого» Вы не сделали, Лев Петрович, но профессора медицины не так часто интересуются нетрадиционными представлениями о мире. Чтобы снять вопросы, скажу, что мне о вас много рассказывал наш общий знакомый, журналист телестудии «Апекс» Павел Сергеевич Колотушкин. Он представил вас, как человека нестандартно мыслящего. Я полагаю, что нам есть что обсудить.

Договорились встретиться в третьем часу дня в кабинете профессора.

* * *

Лялькин вошел в кабинет и протянул руку для приветствия, и что-то кольнуло профессора, что-то неясно предупредило его, но интеллигентская привычка, тактичность оказались сильнее чувственного предостережения, а потом – захватило и понесло.

Лялькин оказался интересным собеседником. Его познания в области квантовой физики и теории относительности Эйнштейна как-то не вязались с обликом закоренелого кержака, вышедшего к свету из глубин лесов Горной Шории.

Рукопожатие Лялькина было крепким, а нажатие большого пальца на тыльную сторону ладони чувствовалось и после ухода собеседника. Битюгин не раз и не два в течение беседы непроизвольно потирал это место.

После общих фраз Лялькин спросил:

– Вы мою лекцию, наверное, по полочкам разложили? – и не дожидаясь ответа Битюгина, уточнил: – Это очень поверхностное изложение существа дела, так сказать, для публики, – и тут же процитировал апостола Павла из «Послания к Коринфянам»: – «Мудрость же мы проповедуем между совершенными».

– Вот как? – удивился Битюгин. (Удивился потому, что услышал цитирование из Евангелия. Нужно сказать, что Лев Петрович, несмотря на свое недавнее крещение, не был силен в религиоведении, хотя и читал Евангелие). – Это что: еще одна неохристианская секта?

– Мир един, а описание его различно. Существующий дуализм мира, разделение его на «черное» и «белое», на «добро» и «зло» должно быть изжито и уже изживается.

– Вы тогда, Геннадий Петрович, на лекции, упоминали о какой-то организации…

Лялькин проигнорировал вопрос профессора:

– Вы умный человек, неужели Вы всерьез верите, что Господь создал Вселенную шесть с небольшим тысяч лет тому назад и за это время «племя адамово» успело «наполнить» землю и так согрешить перед Всевышнем, что тот уничтожил всех, кроме Ноя, а потом народ снова расплодился, да не как попало, а по расам…

– Это вопрос веры, – ответил Битюгин, – а вера не нуждается ни в доказательствах, ни в научных обоснованиях. К тому же, как утверждает христианство – дни Бога – это не дни и годы человека.

– Простите за вопрос, профессор: Вы верующий человек?