Проклятая повесть

Лешка Глумов имел опыт хождения по болотам: родился и вырос в этих местах, за колбой не раз хаживал, поскольку апрельская колба не таежная, а с кочкарных болот. Утро было ясное, день намечался жаркий. Лялькин взял штыковую лопату, и двухлитровый термос с горячим чаем, заправленным сгущенным молоком.

Глумов пошел первым, держа в руках трехметровую осиновую жердину. Предстояло пройти метров триста – четыреста.

– Ты, Геннадий Петрович, мух-то ртом не лови, по верхам не гляди, а смотри, куда я наступил.

Глумов был отходчив, но наставления эти он давал всегда, не все же верховодить Лялькину.

Метров пятьдесят прошли, что называется, нога в ногу. Потом Лялькин стал отставать, но особых причин для беспокойства не было, так как болото надежно держало путников, а следы ног Глумова отчетливо выделялись на темно-зеленой растительности.

Внезапно нога Лялькина соскользнула с кочки, он нелепо взмахнул руками, лопата, описав дугу, плюхнулась позади него. Геннадий Петрович завалился набок, попытался встать на ноги, но едва встал, как тут же ухнул по пояс в болотную трясину. Он крикнул Глумову:

– Лешка! Помоги!

Однако Глумов не слышал его голоса, или делал вид, что не слышит, хотя ушел от Лялькина всего-то метров на пятьдесят. Он продолжал скакать с кочки на кочку, удаляясь, все дальше и дальше.

– Лешка! – кричал Лялькин так, что его голос был слышен на многие сотни метров, но Глумов продолжал идти, не оборачиваясь: скок-прыг с кочки на кочку, поигрывая осиновым шестом.

– Лешка! Сукин ты сын! Прокляну! – кричал Лялькин, все глубже и глубже погружаясь в болото.

Потом он уже не кричал, а визжал, захлебываясь от дикого леденящего страха.

И тут над ним среди ясного неба образовалась грозовое облако, загрохотал гром и ударила молния.

* * *

– Слышь-ка, Кузьма, никак кто кричит на болоте. – Сказал мужчина и остановился прислушиваясь.

– Там, всяко кричат: на то и болото, – ответил Кузьма. – Ты уши-то не развешивай. Вот так, бывает, и младенцы на болоте том плачут, а пойдешь – и поминай, как звали.

Тропа, какой они шли, проходила по краю болота, с другой стороны был взгорок, покрытый травяным ковром, дальше – кустарник, а еще дальше, на многие сотни километров простиралась сибирская тайга. Между болотом и тайгой, на этом взгорке, мужики Осинового Плеса косили сено. Кузьма и Егор были соседями. Кузьма лет на пятнадцать постарше Егора и вот уже лет пять, как сено для скотины заготавливали вместе, так было и косить веселее, и стог метать, да и много что сподручнее делать в четыре руки, чем в две.

Десять верст пешком по свежему утреннему воздуху для них не было расстоянием, а после обеда должны были прийти их жены – скошенное сено перевернуть на другой «бок», чтобы «подбыгало» за день и вечер.

Внезапно потемнело. Кузьма глянул на небо. Ни солнце наползала черная, с фиолетовым брюхом, туча.

– Мать честна! Откуда?! – воскликнул Кузьма и оглядел синий без единого облачка горизонт.

Между тем туча буквально на глазах пухла.

– Покосили мы с тобой Егорша, кабыть не промокнуть самим, как цуцикам.

До покоса, где у них был сооружен для таких случаев шалаш, крытый старым тепличным полиэтиленом, было еще пара километров.

– Давай-ка, поднажмем, Егорша.

Они ускорили шаг, и в это время из глубин болота раздался такой жуткий вой, что их словно кипятком обварило. Кузьма даже перекрестился и сказал скороговоркой: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, защити нас, Господи!»

Егорша, оправившись от страха, с удивлением поглядел на Захара:

– Чего зенки вылупил? – недовольно рявкнул тот. – Тут не только Господа, а всех святых угодников помянешь.

Не успели Захар и Кузьма сделать несколько шагов, как земля содрогнулась от грохота и они от высверка молнии на некоторое время ослепли.

– Гоподи Суси! – выкрикнул Захар, присев на карачки, но Егор его не слышал, оглох, да и сам Захар не услышал своих слов. Они не сговариваясь перешли на легкий бег. Грозовые разряды били и били в одну точку. Слепящие жгуты зависли над помертвевшим и онемевшим болотом.

– Жуть! – орал на бегу Захар. – Будто гвозди в гроб заколачивает! – И словно в подтверждении его слов раздался резкий, слепящий проблеск от горизонта до горизонта небо разорвала огненная полоса.

– Там магнитная аномалия, – прокричал Егор и резко остановился. К бегу он не был привычен. – Вот она и притягивает разряды, – едва переведя сбившееся дыхание, докончил он свою мысль.

В отличие от своего спутника Егор имел полное среднее образование и считался, в деревне, очень умным человеком. К тому же не упускал случая подчеркнуть свою эрудированность даже в таких обстоятельствах.

Гроза, без единой капли дождя, продолжалась. Грозовые разряды все били и били в одно и то же место. Похолодало так же резко и внезапно, как и появилась туча.

– Колодрыга какая! – Егор передернул плечами. – Смотри-ка: словно небесный холодильник открыли.

Над болотом появились ярко-желтые с металлическим отливом шары.

– Что это? – Спросил Захар.

– Молния, шаровая, – пояснил Егор. – Шардарахнет, мало не покажется, похлеще аммонита.