Проклятая страсть

Тысячу лет назад, когда ему едва стукнуло семнадцать, он — второй по старшинству сын вождя клана — хотел всегда и во всем быть первым и лучшим, а главное, доказать это своему отцу. Он выигрывал все — в своей возрастной категории — спарринги, битвы на мечах и копьях, но вождь и глазом не повел в его сторону. И на одном из торжеств, проводимом в честь коронации Кристиана, старшего брата Монро, он, в порыве юношеского идиотизма, решил открыто доказать свою силу. Мужчина до сих пор жалел, что тогда выпил лишнего и вел тот ужасный диалог со странным стариком, который был в смятении от того, что такой сильный и храбрый юноша не имеет должного уважения и почтения к старшим. Послушав странного старика, феникс, после церемонии коронации, когда все поздравляли брата, встал из — за стола и пьяной походкой, шатаясь, поплелся в его сторону. Остановившись у стола, за которым сидел новоявленный король, кинул к его ногам "перчатку". В зале воцарилась гробовая тишина, гости, шокированные произошедшим, переводили взгляд с Монро на Кристиана и наоборот. Отец, который сидел во главе стола, сверкнул на Монро золотым огнем глаз и строго сказал:

— Иди в свою комнату, мальчишка! И не попадайся мне на глаза, пока при всех не попросишь прощения у своего брата! — Монро в отчаянии посмотрел на отца.

— Почему он… — начал шепотом, — ну почему всегда он! — закричал на весь зал младший сын.

Все в ужасе ахнули, некоторые из присутствующих стали незаметно покидать помещение.

Андриан резко встал, отчего стул, на котором он сидел, отлетел на несколько метров, глаза его уже горели янтарным огнем, зубы обнажились.

— Да как ты смеешь, ублюдок?! — рыкнул он на молодого парня.

Монро испуганно смотрел на отца, уже жалея, что начал это, но теперь, если он не пойдет до конца, его будут считать слабаком и трусом, а главное — он сам перестанет себя уважать. Расправив жилистые плечи и подняв подбородок вверх, он слушал отца, который хлестал его бранными словами, оставляющими боль в сердце, разрывающими в клочья душу. Парень подумал, что так больно ему еще никогда не было, что лучше вынести любые физические мучения, чем слышать такое от самого родного человека.

Кристиан все это слушал молча. Медленно встав из-за стола, посмотрел на младшего брата — в его взгляде, в отличие от отца, не было злости, а одно лишь сочувствие и доброта.