Проклятая субмарина (СИ)

Автор – Гудков Евгений Юрьевич

Проклятая субмарина

Шел 1915 год, май близился к концу, а первая мировая война даже и не думала заканчиваться, а только разгоралась и втягивала в себя новые государства. Солнце в этот день слепило глаза и грело так сильно, что будь вы без головного убора или зонтика – непременно получили бы солнечный удар. Погода поднимала настроение и заставляла радоваться, но не рыбака Фрэнка Милса. Он пробыл в воде атлантического океана часов восемь, не меньше. Кожа его разбухла, спасательный жилет сильно перетянул шею, и мужчина был похож скорее на утопленника, чем на человека, подававшего признаки жизни, Фрэнк был без сознания. Тело его имело многочисленные ссадины и порезы, успевшие немного затянуться за то длительное время, что он пробыл в воде. Крепко зацепившись за какой–то морской мусор, напоминающий груду древесины, Милс дрейфовал. Спокойствие моря нарушил гул торпедного катера, на борту которого гордо красовалась, видавшая морские бои надпись – «CMB–71». Возле букв и цифр были четко видны рикошеты от вражеских пуль. Развивающийся флаг говорил нам о том, что 71–й принадлежал британскому флоту. В длину катер достигал около восьми метров, и в ширину имел около четырех, что вполне соответствовало комфортному размещению небольшого экипажа. Торпедоносец возвращался с боевого задания.

Неожиданно с палубы раздался громкий крик:

Человек за бортом, заглушить двигатель! Мотор еще раз грубо рявкнул, будто в обиду сказанному, и заглох. Слышен был только плеск волн и голоса команды. Катер, дрейфуя, приблизился к Милсу, но тот все еще не приходил в сознание. Двое матросов зацепили Фрэнка и вытащили из воды на борт судна. В растекшейся по древесине луже, можно было разглядеть мужчину лет тридцати, с густой русой шевелюрой и отросшей черной бородой, с забитыми в нее мелкими водорослями. Карие глаза были чуть приоткрыты, и казалось, молили о помощи! Милс предстал перед своими спасителями в порванной военной немецкой робе, обуви на нем не было. На его правом плече болтался набитый военный рюкзак, больше похожий на одну из уставных вещей немецкого флота.

На лицо вроде наш «поплавок» – буркнул Стэнли Роуф седой мужчина лет сорока двух с веснушками на лице. – А одет, как чертов немец! – сказал моряк и плюнул за борт, перекрестившись. Стэн был правой рукой капитана судна.

Погоди, попридержи коней, Роуф!– раздался голос капитана торпедоносца. – Человека только что достали из воды, а ты его уже во враги народа записал! Нужно для начала во всем разобраться и потом уже искать правых и виноватых – командир 71–го мичман Чарли Болс уже нашел артерию на шее Фрэнка и прощупывал пульс. Сердце утопленника плохо справлялось со своей работой и лениво отстукивало ритм.

Живой! – вскрикнул глава команды. – Срочно отнесите его в рубку, откачайте, переоденьте в сухую форму и накройте теплым одеялом! Что не понятно? – крикнул он грубым тоном юноше лет семнадцати, с ясными голубыми глазами и детским, перепачканным сажей лицом.

Джони Макваер находился в шоке от увиденного и, молча, приоткрыв рот, смотрел на распластавшегося Фрэнка. Мальчик не так давно стал сиротой. Его родной город одним из первых подвергся яростной атаке немцев. Отец погиб сразу же, успев положить из винтовки троих врагов, мать же попала под шальную пулю, оттаскивая раненного солдата за дом. Самому Джону повезло больше, его подхватил британский отряд ополченцев и вывел из пекла. Скитаясь несколько дней, бойцы добрались до пристани соседнего города, где были пришвартованы несколько сторожевых кораблей. Там Макваер и встретил своего нового друга, попросив у него сигарету. Разговор не сложился, так как большой моряк потерял на войне все свои голосовые связки, но мальчуган понравился немому и тот поманил его за собой на борт. Вскоре парень уже был в составе команды «CMB–71», именно тогда катер стал его вторым домом.

- Макваер! Мать твою! – окликнул парня командир катера.

Есть сэр! – опомнился мальчонка и сию же минуту, взвалив на плечи Милса, и кряхтя от тяжести, он понес его в рубку, где находилась самодельная кровать.

Молчун! что ты думаешь? – обратился командир к большому матросу.

Немой матрос, тот, что приютил Макваера был обеспокоен сложившейся ситуацией. Никому из команды не нравилось решение капитана. Молчуном мужчину прозвали за характерное нежелание говорить. Он либо молчал осознанно, временами вспоминая холодные ужасы войны, либо перенес настолько сильный шок, что шевелить языком попросту разучился. Болс придерживался второго варианта. Неразговорчивый моряк занимал место такого же матроса, как и Джони Макваер, и ничуть не стеснялся этого. Наоборот, он всегда охотно выполнял приказания капитана и помогал ему. Никто никогда не знал и, наверное, не узнает о прошлом Молчуна. Он появился из ниоткуда, нес службу на

катере и радовался, а, может, и грустил о своей нелегкой жизни. Роскошные черные усы были еще одной особенностью моряка, они словно щетка торчали во все стороны.