Проклятая весна

Дверь, ведущая в комнаты для осмотра, открылась, и оттуда, шаркая ногами, вышла Хелен Янси. Коллин не видела ее много месяцев, даже не знала, что она ждет ребенка. Беременный живот Хелен выпирал из-под пальто, большие ладони порозовели от работы на консервном заводе, волосы заплетены в толстую черную косу. Люк плелся позади – все еще слишком маленький для мальчика его возраста.

Он и родился маленьким, весил едва ли пять фунтов. Прабабушка Хелен дала ей какую-то темную пасту и намазала мазью живот. Прабабушка ее и вырастила и всегда говорила, что ноги ее не будет в больнице белых мужчин – она считала, что там женщин племени юрок зашивают изнутри, чтобы они больше не могли иметь детей, а без нее Хелен идти отказывалась. Сосредоточенно наморщив татуированный подбородок, прабабушка пела молитвы – ритмичные песнопения, которые старуха продолжала часами, казалось, даже не переводя дыхания. «Не молитвы, – поправила Хелен позже. – Лекарство. Чтобы ребенок легко родился». И так и было – Люк выскользнул Коллин на руки, разъяренно молотя кулачками, пока она, ошеломленная и благодарная, сама на шестом месяце беременности Карпиком, стояла коленями на занавеске для душа, которой застелили пол в спальне Хелен и Карла. Это была первая беременность, которую она принимала.

– Иди сядь вон там, – приказала Хелен Люку, и Коллин вернулась в настоящее.

Люк сел рядом с Карпиком и принялся болтать ногами.

– Ты ведь скоро в детский сад идешь, да, дорогой? – спросила Коллин. Марша всех звала «дорогими», и эта привычка передалась Коллин, когда она работала в главном офисе лесопилки. Энид сказала, что Коллин так много общалась со стариками, что сама стала почти как они. Люк кивнул. – Вы с Карпиком будете учиться в одном классе.

Медсестра передала Хелен какие-то бумаги.

– Можете заново сделать справку о прививках для детей ДеВиттов? – окликнула медсестру секретарь.

– Что, опять?

Секретарь пожала плечами.

– Она их потеряла.

Медсестра вздохнула и взяла в руки толстую медкарту Энид – шесть детей, и у всех то ушная инфекция, то сломанные кости, то ветрянка и больное горло. Коллин представила свою медкарту: тонкий каталог разочарований. Нет, нельзя так говорить. У нее есть Карпик, вот он, сидит рядом с Люком, болтая ногами.

– Пойдем, Люк, – позвала мальчика Хелен. Глаза у нее были красные. Она быстро кивнула Коллин на прощание.

– Поздравляю, – запоздало произнесла Коллин. Раньше они были близки, но отдалились после рождения мальчиков. Она думала, что Хелен принесет ей свои соболезнования или, может, как-нибудь объяснится: «Я слышала, что случилось, но не знала, хочешь ли ты об этом говорить». Коллин ведь отлично справилась, принимая у нее роды? Может, Хелен захочет, чтобы она помогла ей еще раз? Но Хелен только дотронулась до своего живота, словно боялась, что невезение Коллин может передаться и ей, и толкнула двойные двери, выходя навстречу моросящему дожду.

– В следующий раз придется заплатить, – предупредила Энид медсестра, вручая ей новые справки.

– Ладно. – Энид сунула их в сумочку. – А правда, что дети рождаются без мозга?

Энид. Коллин захотелось на нее шикнуть.

– Как там ее зовут? Вышла замуж за одного из парней Куни. – Энид посмотрела на Коллин в поисках помощи и щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить имя. – Бет.

Медсестра окинула Энид строгим взглядом.

– Они все еще шумят у вас под окнами? – спросила она.

Хиппи недавно приехали из самой Аркаты, чтобы протестовать против вырубки лесов. Гумбольдт ими буквально кишел. Пару недель назад они перекрыли Безымянную дорогу, и Рич не мог попасть домой до самой темноты.

– Лужайку подстричь невозможно – каждый раз кто-нибудь заявляется с протестом, – проворчала Энид. – Интересно, а задницы они чем подтирают?

– Кто-нибудь должен им рассказать, что деревья отрастают обратно, – согласилась медсестра.

– Хорошо. – Энид забралась на переднее сиденье. – С этим покончено. – Она поправила пеленку Алси. – Напомни мне выгнать Юджина спать в другую комнату. Шесть детей вполне достаточно.

– Крестильное платье почти готово, – решила сменить тему Коллин.

Через две недели из Кресент-Сити должен был приехать пастор, чтобы крестить Алси. В Кламате уже много лет не было своего пастора. Люди тщательно берегли свои сплетни, галстуки-боло и платья с жемчужными пуговицами, чтобы выгулять все это богатство на пиршестве, которое устраивал «Сандерсон» каждое второе воскресенье – жареная рыба, бесплатная для работников компании и по пятьдесят центов для их семей, ешь сколько влезет. Алси – все еще попытка судить ребенка по имени. Дети Энид оставались просто детьми, пока не рождался еще один ребенок и титул не переходил к нему по наследству. Алси была названа в честь города в Орегоне, где родился и вырос Юджин – у него наконец-то закончились двоюродные бабушки, в честь которых можно было бы назвать дочь.

– Чего ты так беспокоишься? – зевнула Энид. – У меня все еще где-то валяется платье, в котором крестили Мэвис.

– Каждый ребенок – это чудо, – произнесла Коллин.