Проклятая весна

Рич повернулся к темнеющей лесопилке. В былые времена, когда лесорубы маршировали, словно армия, через прибрежные хребты, «Сандерсон» работал в две смены, каждый день, кроме воскресенья. Скобельные станки обдирали бревна, конвейеры везли кору для просушки, сортировки и упаковки, Олин Роули нарезал бревна, приводя их к одной длине, кромкострогальный станок обстругивал бревна, избавляясь от дефектов, юроки подтягивали бревна за цепи, сортировали их и складывали для сушильных складов и печей. Все здание грохотало и ревело от шума. Сейчас это место выглядело заброшенным. Молодые деревья здесь не обрабатывали: их отправляли на юг, в Эврику или Кресент-Сити, где лесопилки были оборудованы пилами меньшего размера и могли справиться с такой работой.

Рич притормозил у места, где по водопропускной трубе тек Проклятый ручей, убегая под Безымянную дорогу, и посмотрел на лес вдоль Хребта 24-7.

Ларк опустил стекло, присвистнул.

– Да, таких мест больше не встретишь.

Из верхней части Проклятой рощи тут же вышел мужчина с рюкзаком – казалось, он откликнулся на свист.

– Знаешь, что там индейское захоронение? – поинтересовался Ларк у мужчины. Глупый вопрос – он был индейцем – симпатичным, примерно возраста Коллин. За ухом у него лежал карандаш. – Ты – пацан Долорес, – узнал Ларк. Он высунул руку из окна и пожал мужчине руку, как будто они были старыми товарищами. Рич его не узнал. Он и Долорес забыл, вспомнил, только когда Ларк назвал ее имя – девушка, которая любила танцевать с солдатиками, квартировавшимися здесь во время войны. Она всегда откидывала голову, когда смеялась, обнажая шею.

– Дэниел. – У Ларка память на лица была феноменальная – он помнил каждого человека, которого когда-либо встречал в своей жизни. – Ну как, стал врачом?

– Разве что рыбным, – ответил мужчина. Ларк рассмеялся. Мужчина окинул Рича взглядом, как бы прикидывая его рост. – Рыбный доктор, неплохо. – Ларк снова рассмеялся. – Но отсюда до реки больше мили, разве нет?

– Да, – подтвердил Дэниел, но дальше тему развивать не стал.

– Как Джордж? – спросил Ларк. – Я его в последнее время на реке не видел. Проблемы с лодкой?

– Можно и так сказать.

– Ну да. Я видел, он ее так лососем нагружал, что вода поднималась над ватерлинией на добрых два дюйма. Чудо, что он ее не потопил, – вспомнил Ларк. Мужчина покачал головой.

– Нынче рыба плохо идет на нерест. Половина ручьев заилена.

– Рич, а ведь в Проклятом ручье все еще много лосося водится? – спросил Ларк.

Тот кивнул.

– Обычно да.

– Боюсь, это ненадолго, – сказал Дэниел. – Слишком мало рыбы возвращается обратно в реки. Очень уж агрессивно ее ловят в открытом море.

– Что ж… – Ларк смахнул с колен приставшую грязь. – Если в этой реке осталась хоть одна рыбина, Джордж ее точно найдет. Чертовски хороший рыбак твой дядя. Тебя подвезти?

– Да я уж сам. – Мужчина поправил рюкзак. – Спасибо.

– Ты здесь поосторожнее ходи, студентик. С такими длинными волосами тебя кто-нибудь может принять за одного из этих любителей природы и пристрелить. Сколько нынче дают за любителей природы, Рич? Двадцать пять баксов?

– Что-то вроде того, – кивнул Рич.

– Раньше за пуму давали пятьдесят. Но их теперь немного осталось. – Ларк сощурился. – Пустынная дорога вроде этой может быть опасна. Лучше бы тебе держаться подальше.

– Буду иметь в виду. – Дэниел отсалютовал на прощание и скрылся в кустах. Ларк проводил его взглядом.

– Как думаешь, что он тут делает? – спросил он.

– Кто знает. – Рич потер плечо, готовясь поехать домой.

– Повезло, что он натолкнулся на нас, а не на кого-нибудь похуже.

Юджин в тот раз погнался за хиппи с бейсбольной битой. Точно проломил бы кому-нибудь голову, не вмешайся Харви. Рич выжал сцепление.

– Погоди. – Ларк наклонился, заглянул ему в глаза. – Сколько с тебя взял Мюллер?

– Двести пятьдесят.

Ларк втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Благодаря тебе старик будет пользоваться огромным спросом у шлюх в солнечном Сан-Диего. – Дерево 24-7 светилось золотисто-оранжевым светом, на его кроне плясали последние солнечные лучи. – Только посмотри на него? Сколько в ней сейчас? Двадцать восемь и пять?

– Тридцать с мелочью. С тех пор, как этому хребту дали название, прошло сто лет.

– Рич Гундерсен. Решил поставить на самого себя. Твой отец был бы чертовски горд. – Ларк дважды стукнул по приборной панели – словно мула подгонял. – Пора бы одному из вас, Гундерсенов, заработать побольше, чем на две вязанки дров.

Коллин сидела под лампой-кроликом и шила, когда Рич вернулся домой.

– Ты где был? – спросила она.

– Помогал Ларку с дорожными знаками. – Он опустил ключи в деревянную миску.

– Ужин в духовке.

– Где Карпик? – поинтересовался он, снимая ботинки. Коллин бросила на него взгляд поверх очков.

– Спит. Уже девять вечера.

Рич прошаркал на кухню, достал тарелку. Мясной рулет с печеной картошкой – все как он любит. Он услышал, как Коллин вышла на улицу, в темноте вспыхнул свет фонаря. Через минуту хлопнула дверь пикапа. Коллин вернулась в дом, с шумом закрыв за собой входную дверь.