Проклятая война

Существовала еще одна опасность, о которой Рут не говорила своим спутникам. Ей не хотелось торопить Кэма и Ньюкама. Ее научная команда не встраивала в вакцину гипобарического регулятора, так что частицы не должны были разрушиться, как молекулы техночумы. Тем не менее, вакцина еще кое в чем отличалась от чумы. Частицы-охотники способны были размножаться, только атакуя и раздирая на атомы единственную мишень — их противников. Каждая минута, которую беглецы проводили над барьером, увеличивала риск. Без вечной войны с наночумой концентрация молекул вакцины постоянно падала. Фактически, оставшись на этой высоте слишком долго, Рут, Кэм и Ньюкам рисковали застрять тут, как и все остальные. Они выделяли вакцину с потом, с выдыхаемым воздухом, теряли миллионы частиц каждый раз, когда справляли нужду.

После шестнадцати дней на дне невидимого моря их тела должны быть переполнены вакциной. Возможно, это объясняло головные боли Рут и дискомфорт в желудке. Конечно, постоянное напряжение и плохая пища влияли на самочувствие людей, но нельзя было исключить вероятность того, что вакцина тоже наносит вред организму: скапливается в сосудах, перекрывая их, разрушает капилляры, увеличивает риск инсульта и аритмии. Неизвестно. Такие тесты никогда не проводились.

Рут хотелось верить, что пройдут дни и даже недели, прежде чем иммунитет к чуме упадет до опасного уровня, но если им придется бежать… Если их поджидают солдаты… Они уже провели восемь часов на высоте больше трех тысяч метров, и Рут не могла гарантировать, что все пройдет гладко.

Мужчины нервничали не меньше нее. Ньюкам подготовил Рут на тот случай, если они с Кэмом не вернутся. Он перепаковал рюкзаки и собрал один специально так, чтобы Рут могла унести его одна. Там были еда и спальный мешок. Еще сержант показал ей, как пользоваться рацией, и заставлял раз за разом перезаряжать пистолет, целиться и давить на спуск, как будто она сумела бы выжить в перестрелке в одиночку.

Рут знала, что не может пойти с ними, и от этого собственные знания и опыт стали ей ненавистны — она словно была какой-то чертовой принцессой, запертой в башне и слишком драгоценной, чтобы выйти наружу. Стыд наконец-то вывел ее из холодного оцепенения.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — ответил Кэм.

Как всегда, он сумел ее удивить.

Рут покачала головой:

— Нет, почему, ты был…

— Может, мы должны были сделать так, как говорил Ньюкам, — перебил ее Кэм. — Он намного тренированней меня… Мне приходилось напрягать все силы, чтоб идти с ним наравне. Может, к этому времени ты бы уже усовершенствовала вакцину.

— Кэм, нет. Это же моя идея, помнишь? Это я настояла на том, чтобы прийти сюда.

«А завтра, после всего, что произошло, вы еще и подниметесь в горы вместо меня, — мысленно продолжила она. — И может, напоретесь прямо на дула автоматов или на смертельную болезнь. Предугадать невозможно».

Кэм, все еще кутаясь в одеяло, шевельнулся, словно сдерживая слова протеста.

«Я не смогла бы этого сделать без тебя», — подумала Рут.

Затем она притронулась кончиками пальцев к его локтю, стараясь, чтобы жест не превратился в нечто большее. Чтобы не сдвинуть с лица маску и не поцеловать Кэма в щеку, неважно, как сильно он заслуживал этот знак благодарности.

— Пожалуйста, будь осторожен, — сказала она.

11

Кэм без труда пробирался по неровному склону, засыпанному гранитными глыбами и заросшему редким лесом. Утром он оставил рюкзак внизу, прихватив только пистолет и флягу. Вдобавок, обстановка была ему хорошо знакома, пускай и по другой горе. Сосны с белой корой, можжевельник, черемуха и бурьян составляли часть привычного мира.

Справа взвилось в воздух облако кузнечиков. Насекомые прыснули в стороны, когда к Кэму тяжелой походкой подошел Ньюкам, сжимавший в руке винтовку. Двое мужчин присели за грудой камней.

Сверху доносились далекие голоса. Кто-то там во всю глотку окликал друзей — похоже, мальчишка. Он кричал то радостно, то нетерпеливо, и его юный голос звенел в широком небе. Возможно, это было добрым знаком — а возможно, мальчишка просто радовался тому, что к ним нагрянули солдаты Лидвилла.

— Что думаешь? — шепнул Ньюкам.

В ответ Кэм только пожал плечами. Во многом отношения с сержантом напоминали ему отношения с Альбертом Сойером, человеком, который привел их к лабораториям Сакраменто. В основе его дружбы с Сойером лежала жестокая необходимость, которая мешалась с недоверием и в то же время с глубокой преданностью. Кэму хотелось, чтобы с Ньюкамом все пошло лучше. Ему нужно было поберечь энергию для другого, вместо того чтобы постоянно оглядываться через плечо, — поэтому он в очередной раз попытался пойти на мировую.

— Думаю, ты прав, — сказал он.

— Полагаю, точки с лучшим обзором нам не найти, — заметил сержант, задирая подбородок и указывая на горные хребты. — Давай-ка нанесем этот склон на карту, прежде чем двинемся дальше на север.

— Давай.