Проклятая война

Месяц стучался в окно. Он заглядывал в моё лицо, наполненные слезами глаза, словно сопереживал мне. Моё сердце разрывалось от тоски. На ресницах дрожала печаль. Не уснуть. Подошла, присела на подоконник. На небе по всему полю горели кострами звёзды. Горели, горели… Для кого-то то надежда, подарок…, только теперь не для меня. Как говорят: завтра кончилось вчера. Будущего у меня нет, его украли. Я настроила себя на худшее — его любовь к ней. Я могла простить его потребности, понять взявшее в плен скороспелое чувство. Ему за сорок пять, ей чуть больше двадцати, но не могла оправдать ту молоденькую дрянь. Ни с какой стороны. Я безумно страдала. Хотя что-то подсказывало- у него там нет ничего серьёзного. Он не из тех мужчин, что теряют честь. Но боль заглушала разум. А болело всё. Мои сердце и душа застряли в прошлом. От моего завтра остались ножки, да рожки. Звёзды мигали прячась в облаках. Выныривали, мигая опять. У неба своя жизнь, своё движение. Больно!… Больно осознавать то, что обманулась. Думала, что для него я после прожитого и пережитого стала женой, другом, что он может поведать мне всё, что угодно, без опасения утратить моё уважение и любовь, а вышло всё иначе. Получается, я для него ноль или это новое чувство, о котором он просто не пожелал со мной говорить… В обоих случаях — плохо. Беда! Слёзы полились таким водопадом, что впору захлебнуться. Мучится нечего, опять не уснуть. Достала маленькую иконку, что сунула на свадьбу украдкой мама. Положив на подушку, встала на колени и принялась просить за него. Только безумно любящая женщина может просить за мужчину, обидевшего её, нанёсшего страшное оскорбление и причинившего боль… Я любила именно так, поэтому умоляла Богородицу простить его, подарить здоровья и жизнь, а ещё счастье. Пусть ему будет хорошо, а я уж как-нибудь.

Сосредоточив крупные силы на южном крыле фронта, фашисты воспользовавшись неудачами наших войск в весенних операциях и 28 июня перешли в наступление на воронежском направлении. Удар наносился на стыке Брянского и Юго — Западного фронта. Гитлеровцы прорвали здесь оборону наших войск и двинули на юго-восток. Войска обескровленные зимними боями не смогли накопить к летней компании крупные резервы. Рутковский с ходу включился в дело. Шли упорные бои. Противнику на это время удалось выйти к Дону. Он перешёл к обороне. Ему никогда ещё не приходилось за свою жизнь командовать такой огромной массой войск. Но раз надо, значит, надо. К тому же война, и академий кончать некогда. "Не скажешь же немцу, ты подожди, отдохни, я доучусь. Значит, будем осваивать науку по ходу дела". Командный пункт развернул, на удачном месте. Равнинная, открытая местность способствовала, отличному видению сражения. Отчётливо просматривался бой наших отходивших частей и таранившего их противника. На переднем крае небольшими группами, ведя огонь, действовали вражеские танки. Следом двигалась немецкая пехота, залегая и ведя автоматный огонь. Вдали, в клубах пыли, заметил колонны новых автомашин и танков. По наступающим цепям немцев била наша артиллерия. Она, меняя позиции, открывала тут же новый огонь, замедляя продвижение противника. Наш отход пока носил организованный характер. Но было понятно, как только подойдут новые силы противника, они сомнут наши части. Но к нам подошёл 7-ой танковый корпус. Он развернулся и двинулся навстречу немецким силам. Ударили по ним и все наши батареи. Особенно превосходно били "катюши". Земля встала дыбом. Небо заволокло пылью. Солнца не разглядеть. Наша пехота воспрянула духом и бросилась вперёд. Противник не выдержал и откатился назад. Жаль, не было у нас авиации и достигнутый успех не возможно было сейчас развить. Пришлось перейти к обороне.