Проклятая война

Поздно вечером ко мне приехал Катуков, а к Казакову поздравить с праздником Шишманёва с подругами. Днём не до гостей. Я был удивлён, среди них оказалась опять та самая "воробушек". Что-то часто этот ребёнок стал попадаться мне на глаза. Её тоже зовут Галина. Казаков смеётся:- "Две Галины. Галина мне и Галина тебе". Красоту предназначенной мне Галины я, конечно же, заметил. Приятная девушка. А Казаков с воодушевлением продолжал: — "Живые люди — это борьба страстей, желаний, помыслов, принципов". И быстро организует посиделки. В тёмную избу стаскиваются керосиновые лампы. Вот чертяка заводной! Мне, конечно, не до всего этого, но друга обижать не хочется. К тому же понимаю, что мужикам надо отвлечься. Разговариваю. Вернее слушаю щебетание того "воробышка". Я б лучше, честное слово, отдохнул с часочек. Казаков мигает, мол, что теряешься, пользуйся. Она рубаха — парень. Ничего человеческого ей не чуждо. Всё решено и обговорено. Я только отмахиваюсь. Отстань, на кой чёрт. Ребёнок совсем. Итак война, ещё и мы кобели подсунемся. "Не скажите, а страсть!" — хмыкает тот. "Страсть- пламя, огонь. А в пылающем огне мало что можно разглядеть", — нехотя говорю я и отворачиваюсь. Казаков, пуще ухмыляясь, уводит свою Галину, а мы с Катуковым, находясь, в идиотском положении вынуждены развлекать дам. Зачем мне это надо. Как я зол на Казакова. А Катуков, кажется, ничего. Смущаясь и неровно дыша, смотрит на старшину медицинской службы Катю. Жена его умерла до войны. Детей не было. Всё возможно. Я его понимаю, только мне пока терпится, обойдусь. Вспомнил, что пичужка поёт. Так-то лучше. Пусть поёт, я послушаю. Потом приятно поговорили. Разговор начинался в атмосфере доверия и взаимной симпатии. Я рассказывал про свою семью. Поговорил и на душе стало легче. Она в свою очередь поведала о своей учёбе в медицинском институте, об отце и матери. Рассказала о Москве. Я с натянутой улыбкой кивал. Словоохотливая барышня, даже по секрету о поклонниках. Через час задушевной беседы я знал о ней всё. А она поведала, мол, у неё такое чувство, что знает она меня всю жизнь… У меня слипались глаза, а я слушал о её подружках и студенческой жизни. Вот влип! Староват я для таких посиделок. Глаза слипаются. Виноват, не высыпаюсь. Чтоб не осоромиться покуривал у окна, стараясь выпускать дым в распахнутую форточку и получать в лицо порцию свежего воздуха. Это бодрило. Наконец-то вернулась сладкая парочка и избавила меня от такой незавидной участи. Мой "воробушек" тоже поднялся. Слава Богу! Казаков с Катуковым вышли их провожать. Если немцы не помешают, то я смогу отдохнуть. Но возвращается Козаков и начинает мне рассказывать, что это он для меня, между прочим, старается, чтоб я нормально себя чувствовал, ломаться и обделять себя вроде бы не к чему. Каждый человек себе не враг. Я, смеясь, отмахнулся. Понятно, что если Люлю найдётся, тащить её на фронт нельзя. Опасно. Да и Адусю не на кого оставить. С бабушками напряг. А война затянется на годы. Прикидывай не прикидывай, а выходить из положения как-то надо. Так что уламывать меня не надо, я сам всё понимаю. Те безотказные, что обслуживают всех и вся, не луч света в тёмном царстве. Значит, придётся искать женщину. Но не такую ж малолетку. Зачем же портить ей жизнь. Встретит на фронте какого-нибудь своего ровесника и устроит судьбу. Что же я старый хрыч поломаю ей и так несладкую юность. Люлю младше меня на 10 лет и то для меня девочка, а тут все 20 с хвостиком… Одним словом "воробушек". В общем, встретил я это предложение с опаской и явным неодобрением. Хотя мысль о том, что Рай открыт и в него меня собирались пустить без каких-либо условий, просто девушка дарила себя мне, понравилась и комфортно устроилась в моём мозгу. Правда было не совсем понятно — зачем ей это. Молода для таких дел вроде. Но мужик о таких глупостях долго не думает.