Проклятье Альбаторре

Через день, после того как Ансельмо благополучно вывез из монастыря невзрачную металлическую «вазочку», на деле являвшуюся Чашей Грааля (и драгоценности с кубка, которые Джетта планировала при случае сбыть), магистр передал от него сообщение. На листке бумаги качественной выделки аккуратным, убористым почерком сообщалось, что отправитель стал жертвой нападения бандитов, из-за чего некоторое время будет ограничен в передвижении. Количество пострадавших бандитов в записке не указывалось, но, зная «жертву», Темная полагала, что как минимум парой жизней они за нанесенные раны заплатили. Напоследок Каталине рекомендовалось вести себя благоразумно и осмотрительно. Нет, в молитвах нужно знать меру, решила Джетта. Она, конечно, не хотела, чтобы Ансельмо возвращался в монастырь. Но не такой же ценой.

Причина настойчивого желания напарника не оставлять Темную в монастыре без присмотра стала очевидна практически сразу. Слова о благоразумности и осмотрительности Алейо трактовал в свою пользу и сказал, что теперь будет неотступно сопровождать гостью, оставшуюся без попечителя. На магистра не действовали ни слова о том, что за монастырскими стенами она в полной безопасности, ни намеки на то, что никто на него подобных обязанностей не возлагал. На возражения он ответил, что именно это дель Пьёро и имел в виду. Слышал бы его сейчас Паладин, с кровати бы рухнул. Или где он там сейчас врачует свои «ограничения в передвижении»? Впрочем, учитывая, что бандеровцы без зазрения совести присвоили подвиги, посвященные чужому Богу, от них вообще можно ожидать чего угодно.

К вечеру Джетта неожиданно поймала себя на том, что Алейо ей нравится. Очень. Позорно сбежав в свою комнатку, Темная попыталась привести свои чувства в порядок. Магия была тут не причем, во всяком случае, признаков приближающейся головной боли не было. То ли помогал порошок Паладина, то ли магистр ею не злоупотреблял. Методы охмурения были подвергнуты бесстрастному анализу профессионала. Эмоции слегка улеглись, подчиняясь доводам рассудка.

Ночью следовало прогуляться к дракону, чтобы узнать, как успехи, но, увы, сделать это не удалось. Проснулась Джетта только следующим утром, необычно бодрая и отдохнувшая. Только тогда она сообразила, что позволила себе за ужином несколько глоточков вина. Курица безмозглая! Из запудренного магистром мозга совершенно выветрилось, что в бочку, откуда монахи черпали вино, был вылит чан самого надежного в Империи снотворного.

Стоило «Каталине» появиться на завтраке, как рядом оказался Алейо. С трудом возвращенное самообладание взвыло в ужасе: Темная осознала, что мысленно называет магистра по имени. Это уже ни в какие рамки не шло! Рановато она отказалась от молитв. Может, не так всё было и плохо. Так она подумала к обеду, вновь поймав себя на том, что тонет в обаянии монаха. Спасало только то, что он безостановочно расписывал соблазнительные для Каталины перспективы жизни в монастыре. У Джетты они вызывали безрадостные воспоминания приютского детства, что слегка отрезвляло. Но только слегка. И это пугало. Следовало срочно переключить внимание. После трапезы она настояла на походе к дракону. Гешшар пялился на нее бессмысленными глазами абсолютно тупой скотины. Если бы не подлый шлепок хвостом по попе, пока магистр отвлекся, Джетта бы усомнилась в том, что проблему зелья для ящеров удалось решить.

Потом Каталина в ее лице выпросила воздушную прогулку. Белоснежный дракон безупречно слушался возницу, в роли которого выступал магистр. И вообще вел себя образцово. Джетта решила, что потом ему всё припомнит. Хотя к самому полету у нее претензий не было. Полет был восхитительным. На ужине Темная делала вид, будто пьет старательно подливаемое магистром вино. Это было непросто, учитывая, что выливать его было практически некуда. Полы были чистыми, свободных емкостей по близости не было. Пришлось неловко смахнуть локтем бокал, чтобы возле ног образовалось красное пятно. В процессе ужина пятно стало странным образом разрастаться, но вряд ли кто-то мог обратить на это внимание. А после ужина Алейо проводил соседку по столу до комнаты. И поцеловал. Что сказать? Это был поцелуй знатока. Разве можно было его сравнить с лобызаниями юного Сельмо? Джетта с невероятным трудом заставила себя остановиться и не перейти к более решительным действиям. Эй, там! Ау-у! Ты не Джетта, ты — девственница Каталина, отчаянно напоминала она себе. Алейо тоже слегка забылся. Или увлекся. Или сделал вид, что. Вырвавшись из объятий и закрывшись в комнате, Темная осознала, что завтра голова снова будет раскалываться: желанием «накачал» ее менталист. Не исключено, что своим. Не исключено, что нечаянно. Но всё равно было противно.