Проклятье ближнего прицела

На следующий день по нашему звездолёту врезала со всей своей двадцатикилотонной дури ядерная ракета…

* * *

Система защиты звездолёта перевела ядерный взрыв в иную мерность, и вся гигантская энергия была размазана по бесконечным просторам Галактики, снизившись в конкретном месте до исчезающе малой величины. Звездолёт «Богиня Дэви» на миг исчез из реального пространства и возник там вновь – совершенно невредимый.

– Система безопасности сработала в штатном режиме, угроза нейтрализована, – как мне показалось, зевая, сообщил ИИ корабля.

– Благодарю за службу, боец! – выдал Абдулкарим очередную фразу из древнего романа.

– Рад стараться, барин, – в свою очередь блеснул ИИ знанием источников архаичных времён.

– Уточни, откуда был произведён запуск, – потребовал я.

– С территории Анархической Соборной Конфедерации Повелителей Морей.

– А им мы чем не угодили?

Конфедерация Повелителей Морей была буфером между двумя сверхдержавами – Свободным Союзом и Всемирной Трудовой Общиной. Морей в Конфедерации сроду не было, и откуда появилось такое название, было совершенно непонятно.

– Люди они вздорные, мысли их непостижимы благородному разуму цивилизованного землянина, уважаемый Александр, – имя моё Абдулкарим всегда произносил полностью и с каким-то пиететом, будто заклинание. – Так что… Шайтан их разберёт, начальник!

Сразу после ядерного удара я подумал, что этот фейерверк устроил Генеральный Предприниматель. Может наши идеи о социальном прогрессе пришлись ему не по нраву. Благо ядерных ракет у Союза в ходе гонки вооружений с общинниками накопилось столько, что можно без ущерба для боеспособности не одну, а целую сотню выпустить. Но выходило, что зуб на нас имеют «морские анархисты».

– ИИ, твои выводы о состоянии цивилизации планеты, – потребовал я.

– Для объективного анализа недостаёт данных. Могу рекомендовать продолжить их накопление, в том числе используя официальные визиты.

– Хорошо, – кивнул я. – Вот завтра и нанесём визит в следующую сверхдержаву.

– К общинникам? – спросил Абдулкарим.

– К ним самым!..

* * *

Главный Общедел Всемирной Трудовой Общины звался Дистрофанусом Идейникусом и был толст, с красной мордой, похожей на сковороду, и лазерным взором, прикидывающим, что бы тут поджечь. На его военном френче рядами, переходя с груди на рукава и даже спину, шли золотые кругляши – высшая награда за заслуги перед обществом. Кругляшей у него было тридцать восемь.

Принимать он нас не особенно хотел, но мы иногда бываем очень настойчивы.

Столичная Бурлюндия сильно походила на столицу Свободного Союза. Те же самые бетонно-стеклянные коробки, те же машины-самокаты с неэффективными солнечными батареями.

– Уныло, – погрустнел Абдулкарим, оглядывая город с балкона президентского дворца.

– Красивые города строятся, когда у общества есть амбиции и стремление в будущее. Иначе растут лишь муравейники.

– Да, дурной симптом.

Если столица Свободного Союза пестрела рекламами, то тут их место заняли бесчисленные плакаты, транспаранты, портреты лидеров страны, знаменитых теоретиков и практиков общинизма-деспотизма. Притом в основном наглядная агитация присутствовала в затейливой стихотворной форме.

«Община – не кручина, лишь бездельнику кончина» – заковыристая цитата висела прямо на здании ПОЦ – Партии Общинного Целеустремления, являющейся направляющей политической силой страны.

«Коллектив – это семья, индивидуалист – змея».

«Эгоист – сам себе и близким садист».

«Коли ты эксплуататор, бросим мы тебя под трактор».

Мужественный рабочий на фоне металлического уродливого сооружения, и подпись:

«Гордись, ты теперь бурильщик ЖИЖИ!

Вместе есть и вместе спать, вместе ЖИЖУ добывать».

– Как-то с поэзией у них не очень, – горестно вздохнул эстет Абдулкарим. – Стихотворный размер страдает. Далеко им до услады моих глаз Омара Хайяма и Рубани.

Одеты жители города были примерно так же, как и их свободные соседи-антиподы, только ярких красок поменьше, и практически нет цветных нашлёпок. Зато на одежде, предметах были номера от одного до десяти. Чем-то они напоминали номера на робах в древних нацистских концлагерях. Ещё я заметил, что чем больше цифра, тем вальяжнее и свободнее выглядели обладатели помеченных вещей.

От церемонии дипломатической встречи Главный Общедел, он же глава Партии Общинного Целеустремления, отмахнулся:

– Это все пережитки проклятого индивидуалистского прошлого, когда одни люди ставили себя выше других лишь из-за своего служебного положения. В коллективе все равны.

Ну равны так равны. Я давно осознал, что настаивать на своём здесь чревато.

– Не туда вы сначала взор обратили, не туда! – твердил Общедел в своём огромном, аскетически обставленном кабинете, все стены которого были исписаны цитатами классиков и завешаны плакатами.

«Больше бегай и стреляй – боеготовность укрепляй. И останутся от подлого врага лишь копыта да ветвистые рога!»