Проклятье египетского жреца

Царевич задумался: рискнуть войском или благополучно потерять две недели, дав врагам время лучше подготовиться к осаде?

«О великая Хатхор, о великая Сехмет, дайте мне силу!» – про себя взмолился Аменхотеп.

Хапу бездонными глазами смотрел на военачальников, что-то твердя себе под нос.

Царевич будто бы сбросил наваждение и громко заявил:

– Я выбираю кратчайший путь! Мы идем через горы! Готовьте войско!

Вельможи и сановники склонили головы перед мудростью молодого царевича и, часто кланяясь, покинули белоснежный царский шатер.

Июнь 1869 г. Санкт-Петербург

После того как Асхаб Аф-Аффанди упал в глубокий обморок, а древняя мумия оказалась не такой уж и древней, в лиловой гостиной началось форменное безумие. Графиня Розанова сама чуть не упала в обморок – благо старушку подхватил под руку купец Владимирский и посадил на лиловый диванчик; хозяйка дома Эллен побледнела не хуже занедужившего каирца и, тихо всхлипывая, прислонилась к стенке. Доктор Лосев склонился над египтянином, пытаясь привести его в чувство, а Филипп Лурье с ужасом рассматривал мумию, бывшую некогда конюхом Архипом. Стефан вызвал служанку с успокоительными каплями для Эллен, а сам, зажав нос, распахнул все окна гостиной. Сыщик Свистунов с невозмутимым видом пил прохладное шампанское, как бы издалека наблюдая за мрачным перфомансом, но за годы своей работы ему пришлось видеть и не такие картины. Глафира молча и сосредоточенно склонилась над саркофагом, пытаясь разглядеть раны убитого. Все это происходило в зловещей тишине, слышны были только хлипкие стоны Эллен.

– Это все оно… проклятие… проклятие мумии. Этот древний жрец убил и Архипку, и Асхаба! – наконец громко выкрикнула княгиня Муратова, дав волю слезам.

Вслед за ней заголосила Агнесса Карловна, которая нашла в себе силы подняться с дивана и с громкими криками вылететь из комнаты.

Заохал князь Оболенский, позвал слугу и приказал немедленно вызвать сыскных людей, а именно полковника Филина, его хорошего знакомца.

Все как будто отмерли, комната наполнилась криками и суетой, только Аристарх Венедиктович продолжал пить шампанское, не обращая внимания на неразбериху вокруг.

Глафира подошла к доктору Лосеву, который отсчитывал пульс Асхаба.

– Ну, что с ним? Он жив? – негромко спросила девушка.

Доктор неопределенно кивнул, пытаясь отмахнуться от Глаши:

– Не мешайтесь, дорогуша. Я как раз пытаюсь это выяснить!

– Я не дорогуша! Пульс у него есть?

– Пульс вроде есть, но очень плохой. Я никак не могу понять, что с ним. Возможно, перенервничал с этими жрецами – вот сердечко и прихватило. А может, и жара так подействовала! – вытер лицо от пота доктор.

– Жара? Да он из Каира! Что ему наша жара, он человек привычный! Я не думаю, что египтянин будет падать в обморок от петербургского солнца! – хмыкнула Глафира.

– Думает она! Вы, милочка, что, доктор? Или, может быть, разбираетесь в медицине? – рявкнул на нее Лосев. – Не мешайте профессионалу работать! А ваш дружок еще жив! Пока что, – тихо добавил он.

– Он не мой дружок… – начала оправдываться Глафира, но натолкнулась на хмурую ухмылку Лосева.

– Ну да, а смотрел плотоядно он на вас, милочка.

– Но я…

– Мне это неинтересно, не мешайте работать! Позовите лучше кого-нибудь, нужно в больницу его доставить.

Глафира кивнула и отправилась за помощью.

Египет. XIV век до н. э

На следующее утро египетское войско двинулось по кратчайшей дороге к крепости Керме. Горная тропка бежала через ущелье, но была настолько узка, что воинам пришлось спешиться и гуськом, один за другим, вести под узды лошадей. Боевые колесницы были разобраны, и рабы несли упряжь и детали повозок над головой.

Царевич Аменхотеп шел первым во главе войска, по обе стороны от него дюжина рабов вели породистых коней царевича. Военачальники Раджедет и Сахебу двигались по правому и левому флангам, лазутчики были отправлены далеко вперед, разведать дорогу и узнать, нет ли засады на пути.