Проклятье Йига

Часы продолжали тикать, вместе с разносимым ночным ветром гулом далеких барабанов отсчитывая своего рода издевательское, сардоническое время. Она жалела, что это были не отбивающие время часы, так что она не могла узнать, сколь долго длится это жуткое бодрствование. Она проклинала жесткую ткань, которая не давала ей задремать, и задавалась вопросом, что, наконец, может принести ей облегчение. Возможно, придут соседи — несомненно, кто-нибудь окликнет ее — найдут ли они ее еще в здравом уме? А в своем уме ли она сейчас?

Подозрительно прислушиваясь, Одри, в конце концов, в какой-то момент осознала нечто такое, в чем она должна удостовериться во что бы то ни стало; и, удостоверившись, она не знала радоваться этому или нет. Далекий рокот индейских тамтамов прекратился. Он всегда сводил ее с ума — но разве Уокер не считал его защитой против неименуемого зла из-за пределов вселенной? Что же он повторял ей шепотом после бесед с Серым Орлом и шаманами вичита?

Ей вовсе не понравилась эта внезапно установившаяся тишина. В ней было что-то зловещее. Громко тикающие часы выглядели дико на фоне этого безмолвия. Наконец, обретя способность к разумным действиям, она сбросила с лица одеяло и всмотрелась в темноту сквозь окно. Должно быть, после восхода луны небо очистилось, поскольку она ясно видела яркие звезды в квадратном проеме окна.

А затем вдруг раздался тот пугающий неописуемый звук… ах!.. этот приглушенный отвратительный шорох чешуйчатой кожи надвигающегося во тьме зла. Боже! История Салли, это ужасное зловоние, и это терзающее, разрывающее нервы молчание. Это было уже слишком. Чары немоты спали, и черная ночь безумно отразила крик Одри, полный отчаянного необузданного неистовства.

Осознание происходящего не ушло от наступившего шока. Для нее это было бы таким милосердием! Содрогаясь от эха собственных криков, Одри по-прежнему видела перед собой полный звезд квадрат окна и слышала роковое тиканье страшных часов. Слышала ли она другой звук? Было ли это квадратное окно все еще идеально квадратным? Она была не в состоянии трезво оценить свои ощущения и различить действительность и галлюцинации.

Нет — это окно уже не было идеально квадратным. Нечто забралось на его нижний край. Теперь в комнате раздавалось не только тиканье часов. Здесь слышалось, без сомнения, тяжелое сопение, которое не издавали ни она, ни бедный Волк. Волк спал очень тихо, и его безмятежное дыхание можно было определить безошибочно. Затем Одри увидела на фоне звезд черный демонический силуэт чего-то человекообразного — медленно тянущиеся по направлению к ней неровную громаду чудовищной головы и плеч.

«Йааааа! Йааааа! Уходи прочь! Уходи прочь, змеиный дьявол! Уходи прочь, Йиг! Я не собиралась убивать их — я боялась, что они напугают его. Нет, Йиг, нет! Я не хотела причинить боль твоим детям: не приближайся ко мне: не превращай меня в пятнистую змею!»

Но бесформенная голова и плечи только тихо приближались к постели.

Все разумное покинуло голову Одри, и в секунду она превратилась из сжавшегося от страха ребенка в яростную безумную женщину. Она знала, где хранится топор — он висел на гвозде, вбитом в стену возле фонаря. До него было несложно достать, и она сумела отыскать его в темноте. Прежде, чем она осознала что-либо, топор оказался в ее руках, и она осторожно подползла к спинке кровати — по направлению к монструозной голове и плечам, которые с каждым мгновением становились все ближе и ближе. Будь там светло, выражение ее лица вряд ли понравилось бы пришельцу.

«Вот тебе, получай! И еще, еще, еще!»

Теперь она пронзительно смеялась, и ее смех становился все громче по мере того, как свет звезд позади окна бледнел и затуманивался перед наступающим рассветом.

Доктор Мак-Нилл вытер пот, выступивший на лбу, и снова надел очки. Я ожидал продолжения рассказа, и пока он сохранял молчание, я осторожно заговорил.

«Она выжила? Ее нашли? Чем же это все объясняется?»

Доктор прокашлялся.

«Да — она осталась жива, в каком-то смысле. И этому есть объяснение. Я говорил вам, что здесь нет никакого колдовства — лишь жестокий, отвратительный и вполне материальный ужас.

Первой ее обнаружила Салли Комптон. На следующий день она приехала на лошади к дому Дэвисов, чтобы поболтать с Одри, и не заметила дыма из печной трубы. Это было странно. Хотя снова вернулось тепло, Одри обычно готовила еду в этот час. Мулы проголодались и громко ревели в хлеву, и нигде не было признаков старого Волка, привычно греющегося у двери.

Помимо всего прочего, Салли не понравился вид этого места, но, преодолев робость и нерешительность, она спешилась и постучала в сколоченную из поломанных досок дверь. Ответа не последовало, и она некоторое время подождала. Оказалось, что замок открыт, и она медленно толкнула дверь. Затем, увидев, что находится там, она, задыхаясь, отпрянула назад и ухватилась за дверной косяк, чтобы удержать равновесие.