Проклятье красавицы. Я четвертая

Днем Борис учился, помогал на кафедре, а потом возвращался домой, чтобы купить и приготовить еду, убрать квартиру, а вечером шел разгружать фуры в большом продуктовом магазине, чтобы его красавица жена могла хорошо одеваться, ездить отдыхать к морю, одна, без него, и не в чем себе не отказывать. А я… Когда он уставший возвращался домой, я одевалась и упархивала на очередную тусовку. Борис тогда сильно раздражал меня, но уходить от него я не собиралась. Я как пиявка присосалась к этому несчастному и жила припеваючи.

– И он отпускал вас одну? – удивляется доктор Алла. – Не пытался остановить?

Отрицательно качаю головой.

– Это слабость, Белла, слабость, в которой нет вашей вины.

– Думаете? А мне всегда казалось, что именно я сделала его таким слабым и ничтожным, каким он стал за годы нашего брака.

Борис с красным дипломом закончил университет и ему предложили остаться работать на кафедре и писать кандидатскую диссертацию, но он отказался.

– Почему?

– Сколько тогда мог заработать аспирант на кафедре университета?

– Думаю, что немного, – отвечает доктор Алла.

– Гроши! И Борис пошел делать евроремонты, так модные в середине двухтысячных. Его знакомый организовал бригаду и позвал его к себе.

– Это было его решением.

– Он бы никогда не принял его, Алла Дмитриевна, если бы не был женат на мне.

– Вы просили мужа уйти с кафедры?

– Нет.

– Не перекладывайте на себя ответственность. Ваш муж осознанно принял решение и выбрал свой путь.

Удивленно смотрю на своего доктора.

– А как же рассуждения о том, что красивая женщина способна погубить?

– Вы хотели погубить своего второго мужа?

– Нет, конечно, я никогда не желала ему ничего плохого!

– Тогда подумайте о другом утверждении, что ради красивой женщины мужчина может совершить подвиг, не прося ничего взамен. Но для каждого подвиг свой. Может для вашего второго мужа это был его предел? Может это и был тот самый подвиг, на который он был способен?

Молчу. Я никогда не думала о жизни с Борисом с такой стороны.

– И когда все изменилось, Белла?

– Я не могу назвать какой-то конкретный день. Наверное, все началось меняться, когда я закончила университет и устроилась на первую в своей жизни работу. Администратором в ресторан. Я стала сама зарабатывать деньги и все реже брать их у Бориса. И мне понравилось это! Я, наконец, осознала, как круто не зависеть ни от кого!

– Борис понял вас?

– Думаю, что нет.

Где-то чрез год, после моего устройства на работу, команде мужа заказали большой проект. Ремонт в загородном доме какого-то нового русского, как тогда говорили. И Борис сильно травмировался там. Он месяц провалялся в больнице и столько же дома. Я ухаживала за ним.

– Почему? Вы ведь были равнодушны к мужу?

– Равнодушна – это не совсем правильное определение. Я не относилась к Боре как к мужу, но полюбила его как брата, которого никогда у меня не было. Знаете, за время его отсутствия сначала на работе, а потом в больнице, я поняла, что совсем не могу без него спать. У меня снова начались кошмары.

– То есть, все время вашего совместного проживания до момента несчастья вы не видели тех самых снов? – воодушевленно спрашивает доктор Алла.

– Да, – просто отвечаю я, – прапрабабка не приснилась мне ни разу. Только тогда я восприняла это как должное. Подумала, что вылечилась. А тут Борис уехал и все началось снова. Я совсем перестала спать, и с нетерпением ждала возвращения мужа.

– И что произошло, когда он вернулся? Сны снова исчезли?

– Нет. Прапрабабка стала частой гостьей в моей голове. ОНА ругалась, кричала и даже била меня по лицу. Пыталась сорвать с меня крест во сне, но я не дала. Мои ноги снова стали леденеть, даже в дикую жару. ОНА шипела, что я сама во всем виновата, что я помешала ее освобождению, что искупление было уже совсем близко.

– Искупление?

– ЕЕ искупление, которое ОНА желает получить через меня.

Я начинаю задыхаться, как это происходит всегда, когда я говорю о НЕЙ, и доктор Алла просит меня глубоко дышать. Она встает, что-то капает в стакан, добавляет воды и протягивает его мне.

– Выпейте, – говорит она.

Послушно выпиваю сладковатую жидкость и откидываюсь на спинку кресла.

Даже мысли о НЕЙ заставляют меня снова и снова дрожать.

Мне становится легче, и я сама прошу продолжить.

– Я изменила Борису, – тихо говорю я, – это было всего один раз, по глупости еще до его отъезда на тот злополучный объект. Я не собиралась повторять своей ошибки, и была уверенна, что Борис ничего не узнает.

– Он узнал?

– Наверное, по крайней мере, он не упрекнул меня в этом ни разу. Только после этого и произошел тот несчастный случай и снова начались мои сны.

Замираю.

– А может прапрабабка ругала меня именно за измену, которая перечеркнула, что-то, одной ЕЙ ведомое?

Доктор Алла молчит и смотрит. Она не верит мне. Для нее мои сны лишь игра сознательного с бессознательным и необходимо найти причину этого дисбаланса и устранить.

– После больницы домой вернулся совсем не мой муж, – продолжаю я, – озлобленный, грубый, ненавидящий.