Проклятье музыканта

Я задохнулась – вначале от возмущения, неожиданности, злости. А потом… А потом от затопившей меня нежности, которую я почувствовала в этом поцелуе. Возможно ли это? Человек, который, похоже, издевается надо мной, который то и дело старается вывести меня из себя, испытывает ко мне одновременно влечение? Мысли рассыпались, раскатились горохом. Но я тут же пришла в себя и оттолкнула Сальвадора. Но мгновением раньше услышала резкий оклик:

– Анна!

Дернувшись, будто от боли, я оглянулась и увидела стоящего за моей спиной мужа. И не успела я опомниться, как он крепко ударил в челюсть Сальвадора. А затем развернулся и, не удостоив меня больше ни словом, ни взглядом, ушел.

– Рауль! – окликнула я его в отчаянии. Он не оглянулся.

– Я тебя ненавижу! – закричала я держащемуся за лицо Сальвадору.

– О, как театрально! – усмехнулся он разбитыми губами.

Я бросилась за Раулем, но потеряла его из виду.

И не увидела уже до самого концерта.

Я стояла неподалеку от сцены и сквозь пелену слез пыталась поймать взгляд Рауля. Но он то ли не видел меня, то ли делал вид, что не замечает. Я слушала его и не слышала, потому что в ушах звучал его оклик: «Анна!.. Анна!». «Анна…» Если бы можно было перевести часы на несколько часов назад и изменить ситуацию. Если бы было можно…

– Что он делает?!

Рядом со мной оказался Хосе Мануэль. Не сводя напряженного взгляда со сцены, он нервно провел ладонью по волосам.

– Что с ним сегодня? Ни в одну ноту не попадает! Ты слышишь? – повернулся он ко мне. Я, сглотнув комок в горле, еле заметно кивнула. – Может, он себя не слышит? Или музыку?

И я только сейчас поняла, что Рауль на самом деле сегодня ставит концерт под угрозу срыва: то пропускает слова, то запаздывает со вступлением, то просто промалчивает целые куплеты. И, как правильно заметил встревоженный Хосе Мануэль, не попадает в ноты.

– О боже мой! Хоть вырубай ему звук и включай фонограмму… – простонал менеджер, когда на Рауля встревоженно оглянулся уже Серхио. И принялся пробираться сквозь толпу, которой, похоже, не так уж важно было, попадает ли в ноты Рауль или нет, лишь бы он и ребята не уходили со сцены, к пульту, за которым сидели звуковые техники.

А Рауль опять запнулся, но, растерянно улыбнувшись, опомнился и снова поднес микрофон к губам. Похоже, ему удалось собраться, потому что песню он допел без огрехов. А следующую, ту самую хитовую, которая звучала по радио, клип на которую крутился по телевизору, ту самую, которая вознесла диск мало кому тогда еще известной группы на первые строчки хит-парадов, но которую он сам лично недолюбливал из-за связанных с ней неприятных воспоминаний, вдруг исполнил так проникновенно и чисто, что и камни, пожалуй, расплакались бы.

Но когда уже звучали финальные аккорды, вдруг послышался громкий хлопок, зал заволокло дымом, раздались испуганные крики, в воздухе разлился острый запах селитры. И следом за этим толпу затопила паника. Кто-то бросился к главному выходу, кто-то – к выходу за сценой, люди смешались, не столько помогая друг другу направиться к выходу, сколько мешая. Кто-то пронзительно завизжал, кто-то вдруг потребовал доктора. Оглушенная, растерянная, напуганная, я первым делом подумала о взорвавшейся в зале бомбе. От ужаса я будто ослепла, не видя ни что происходит на сцене, ни что передо мной. Меня толкали, над ухом раздавались чьи-то крики. И в какой-то момент, не удержавшись на ногах из-за сильного толчка, я оказалась на бетонном полу. Тут же кто-то протоптался по моим ногам, кто-то чудом не наступил на руку. Я постаралась сгруппироваться и закрыть руками голову, так как встать на ноги оказалось невозможно. «Затопчут», – мелькнула первая мысль. «Где Рауль? Что с ним?» – вторая. И вдруг меня подхватили сильные руки, поставили на ноги и куда-то поволокли сквозь едкую пелену дыма.

Оказавшись на улице, я полными легкими глотнула воздуха и закашлялась. Кашляла долго, сильно, натужно, ничего не видя сквозь слезы. Возле моего лица вдруг оказался чистый носовой платок. Я вытерла им лицо и наконец-то поднялась глаза на своего спасителя. Сальвадора.

– Пришла в себя? – спросил он, однако без присущей ему иронии. Черные брови сошлись в тревожную галочку, открытый лоб наморщен.

– Рауль… – хрипло выдохнула я. – Он где?

– В зале. Оказывает кому-то помощь до приезда медиков. Пару девчонок шибко затоптали.

Я дернулась назад к дверям клуба, откуда вываливали толпы испуганной молодежи, но Сальвадор остановил меня, взяв за руку:

– Куда? Не ради этого я тебя оттуда выволакивал.

– Там… там что-то взорвалось на концерте.

– И в тебе ума столько, что ничего другого не придумала, как вернуться.

Он обнял меня и потащил куда-то в сторону.

– Возвращаешься в отель, запираешься в комнате и никуда не выходишь до прихода мужа. Ясно? С ним все в порядке. И он сейчас нужнее там.

Я не нашла сил возразить ему, лишь кивнула.

Сальвадор, закутав меня в свой свитер, отвел в отель, довел до комнаты и заказал мне в номер горячий чай. После чего развернулся, чтобы уйти, но задержался на пороге: