Проклятье Полоза (СИ)

— Мне кажется, это так не работает. Если уж и сбывается что-то, то только одно…

Этьен промолчал. Он и сам не знал, во что сейчас верил. Точнее, не верил он решительно никому и ничему, но глубоко внутри надеялся на собственную удачу, так редко изменявшую ему прежде. Этьен даже склонен был считать свою незадачливую помолвку лишь временной трудности, с которой он практически справился.

Марселу ещё пару раз порывался начать разговор, но что-то не клеилось, и, в конце концов, друг стал откровенно клевать носом. Усталость брала своё. Дождавшись, когда Марселу окончательно сморит сон, Этьен осторожно помог ему улечься на кушетке и заботливо накрыл покрывалом. После он тихо прокрался к кровати с Реной и, усевшись на краешек, коснулся руки девушки. Его тут же обдало жаром, тем самым томительным жаром, который предвосхищает желание. Искушение было невероятно велико, и Этьен лишь продлевал себе эту сладостную муку, водя пальцем по чешуйчатой коже. Гладкая и нежная, словно лепестки цветка. И совсем не похожа на рыбьи колкие чешуйки! К одному пальцу присоединился другой, за ним третий, и вот уже все пять выводят замысловатые узоры, начиная от запястья и заканчивая предплечьем. Это было настолько восхитительно, что сбивалось дыхание. Этьен едва ли соображал, что делает. Он словно заново погрузился в туман нагского танца, и в этот раз даже не пытался сопротивляться. Напротив, Этьен плавился, окончательно теряя чувство реальности. Он и сам не понял, как его рука потянулась к аккуратному носу. Зависнув на пару секунд в воздухе, она, будто притягиваемая магнитом, устремилась вниз. Едва касаясь, Этьен прочертил линию от переносицы до мягких манящих губ. Непреодолимое влечение овладело им, и, подчиняясь ему, он склонился над Реной, застыв в четверти дюйма от желанных губ. Так близко, что Этьен без труда расслышал тихое дыхание девушки. Такое соблазнительное, что невозможно устоять! Лёгкий наклон, и его губы дотронулись до её губ. Сладко и до безумия притягательно. Хотелось ещё и ещё, и уже не столь трепетно и нежно, а более чувственно и глубоко. Этьен уже собирался добавить напора, как вдруг Рена открыла глаза.

Глава 10. Шаг 10. Узы. Рена

Рена:

— Рена-с-с-с…

О чём шумит предгорный лес? Куда зовёт грохочущий в долине водопад? Что так настойчиво повторяет усиливающийся ветер? Откуда они все знают её имя?

— Рена-с-с-с…

Голоса. Снова голоса. И ещё! Их так много! Все разные: грубые и глубокие, тихие и хрипящие, высокие и звонкие. Им не было числа, но все они настойчиво звали:

— С-с-следуй за нами-с-с…

Вокруг плотной пеленой стоял туман, но в нём больше не кружились перья и не проявлялись картинки из чужого прошлого. Не было ни несчастного заледеневшего малыша Вири, ни погибшего Руэдхи, который вовсе не являлся юному волшебнику отцом, ни обезумевшей Дэймиды, безжалостно превращающей в пыль всё, что появлялось на её пути, ни осознавшего свою чудовищную ошибку О'дара, согласившегося на сделку с демонами, лишь бы спасти погибающий мир, ценой смерти возлюбленной. Все они растворились в густой мгле, и лишь в отдалении ещё смутно различались их неясные, полные горечи и скорби отголоски. Но если прошлое меркло и угасало, то настоящее замерло, затаилось, словно выжидая какого-то момента или шага. Туман будто бы нарочно не выпускал, желая поведать о чём-то ещё. О чём-то, нуждающемся в Истине не менее запутанного прошлого шамана.